Об острый взгляд серых глаз можно было пораниться. И он ранил меня…
— Между прочим, это очень обидно, — отозвалась я, скрещивая руки на груди и отворачиваясь, и только слова Славы, полные изумления, заставили меня обернуться.
— Почему обидно?
Он даже еще немного сбавил скорость, перестраиваясь правее, чтобы посмотреть на меня. Будто и правда не понимал…
А я нахмурилась.
— Подожди, разве ты не имел в виду, что хочешь в клинике узнать, есть ли у меня мозги? — уточнила я, а Слава неожиданно фыркнул, улыбнувшись.
— Интересная мысль, воробушек. А есть вариант, при котором их у тебя не окажется? Есть сомнения?
— Мама иногда говорила, что у меня их нет, — смущенно отозвалась я, понимая, что вот я и стала настоящей женщиной, по мнению папы: сама придумала, сама обиделась.
— Мозги у тебя есть, не переживай, — со вздохом отозвался Слава. — Проблемы только с инстинктом самосохранения, но, боюсь, в клинике тебе его не поправят… ты бы знала, как мне иногда хочется запереть тебя от всего мира, чтобы никто не обидел, не задел…
Он еще раз вздохнул, покачав головой. А я, воспользовавшись тем, что Слава немного расслабился, осторожно коснулась его ноги и спросила:
— Ты больше на меня не сердишься?
— Сержусь, но понимаю, что это бесполезное занятие. Ты даже не осознаешь причины, — качнул он головой и, не выпуская руля, одной рукой подхватил мои пальчики и коснулся их губами. — Скажи, как тебя угораздило оказаться с Филиппом в выставочном зале наедине, да к тому же после работы?
Я смущенно улыбнулась, проведя рукой по подолу платья.
— Может, я тебе с самого начала расскажу, чтобы ты понял? С самого утра…
— С момента, как я разбудил тебя, поцеловав в…?
— Слава! — воскликнула, чувствуя, как щеки опаляет румянец.
Довольно усмехнувшись, он кинул на меня какой-то собственнический взгляд и чуть сжал мои так и не выпущенные из руки пальчики.
— Рассказывай, воробушек.
Глубоко вздохнув, я начала обстоятельно рассказывать про разговор с его отцом, про его слова о том, как сильно моя глупость повлияла на репутацию Славы, про разговор в лифте с Филиппом и идею, как все исправить.
— Понимаешь? Мне нужно все исправить…