— Вот город, — сказала она.

И там, где она взмахивала серебряной палочкой, там вырастал белый домик, который сам светился. И в городе этом было так красиво, как еще нигде и никогда не было.

Но вдруг одна старая зайчиха сказала:

— Простите, пожалуйста, а где же здесь будут огороды? Всюду одни цветы, и деревья, и ручьи, и речки, и озера, и светящиеся дома. Это, конечно, чудо как хорошо, но все-таки как же без капусты с морковкой?

— Капуста с морковкой появятся. Их будет столько, сколько тебе надо, как только ты перестанешь думать о них и задавать вопросы.

— То есть, как это? — удивилась зайчиха, но в это время раздался звон серебряных колокольчиков, и зайчиха стихла, раскрыв рот и забыв про свои лапы и уши, точно она была не старая зайчиха, а маленький зайчонок, и мама рассказывала ей сказку, и она совершенно всему верила, совершенно всему.

До чего же хорошо зажили зайцы, и ягнята, и белки, и птицы, и цветы, и деревья, и ручьи, и озера в этом волшебном городе! Волшебная белая стена пропускала внутрь города всех добрых, а перед злыми она сама собой смыкалась. Никаких сторожей и никаких ворот не было. Просто стена была волшебная и слушалась она только волшебную скрипку. И все было удивительно хорошо. Совсем хорошо.

Как вдруг одному зайчонку показалось, что кто-то плачет. Он навострил ушки, удивленно поднял глаза и стал прислушиваться. Плач повторился, а потом раздался вой, который расслышали и другие зайцы. Вой стал заглушать звон серебряных колокольчиков.

Зайцы подошли к стене и увидели в щелочку волков. Волки жались к стене волшебного города и выли:

— Впустите нас! Мы не будем больше никого есть! У вас так тепло, и светло, и хорошо, а у нас такой мороз, такие вьюги! Мы погибаем здесь. Пустите нас!

Все серебряные колокольчики смолкли. Зайцы и ягнята задумались. Потом заговорили все сразу, так что Девочка должна была навести порядок, взмахнув серебряной палочкой, и каждый стал говорить вслед за другим, по очереди. А говорили зайцы и ягнята совсем по- разному. Первый даже не сразу заговорил. Он просто заплакал горько, горько. Он вспомнил своих братьев и сестру, которых задрали волки, и никак, никак не мог успокоиться. А потом сказал:

— Я не могу жить с волками в одном городе. Если они придут, я уйду.

— Да тебе и не придется уходить, — сказал второй, — они сейчас же задерут тебя и других. Волки есть волки, неужели им кто-нибудь поверит?

— А я рад. Я счастлив, что слышу волчий вой. Наконец-то мы отомстили за себя, — сказал третий.

Тогда Девочка вздрогнула и приложила палец к его губам.

— Не смей так говорить, — сказала она. — Еще одно слово, и ты сам превратишься в волка. Да, заяц может превратиться в волка, волк — в зайца или человека. Все гораздо сложней, чем ты думаешь.

Тогда заговорил четвертый заяц и сказал, что он не может, не может жить, если слышит, что кто-нибудь плачет.

— Мне не нужно волшебного города, если за стенами его плачут. Впустите волков, — попросил он Девочку.

— А если они опять примутся за старое и будут есть зайцев и ягнят?

— Нет, нет, этого не монет быть! Они же обещают!