— Но вместо испуга Герду охватил такой восторг, такой небывалый восторг, что зеркала засияли удесятеренным блеском, отражая его… Потому что его-то, восторг этот, они отражали… И Гердины глаза отразили то, что отражалось в зеркалах. И… вспыхнуло такое сияние, что продлись оно еще одно мгновение, и этого нельзя было бы вынести. Но мгновение оборвалось. Сверхъестественное сияние сменилось спокойным белым светом, тоже удивительно прекрасным, но это вынести было можно. Это был Покой, в котором таились целые миры.

— Снежная Королева, Снежная Королева, — прошептала Герда — Покажись… Дай мне поблагодарить тебя. Сердце мое переполнено…

Ей никто не ответил. Никого не было. Пустота. Она стояла в огромном белом зале. Белый пол и прозрачные стены. Сверкающая серебряная дорожка расстелилась у самых ее ног и точно звала ее вглубь зала. И Герда вошла. Она шла, шла и шла, то и дело натыкаясь на прозрачные стены, которые каждый раз расступались перед ней с легким звоном. Она как будто все время входила внутрь стен, как вдруг в дальнем конце зала увидела одно темневшее пятнышко. (Господи! Как забилось ее сердце!)

— Кай! — вскрикнула она, еще ничего не различая, но точно зная, что это — он…

«Кай! Кай! Кай! — отразили звук ее голоса сотни, тысячи прозрачных стен, как будто тысяча тончайших хрустальных колоколов. — Кай! Кай!»

Когда Герда добежала до Кая, она вся сотрясалась от слез Все прозрачные стены задрожали и расступились, наполняя пространство звоном. И Кай с Гердой обняли друг друга.

Нет, никакой осколок не выпал. При чем тут осколок? Просто это был Кай, Кай, которому слезы Герды были нужны, как растрескавшейся земле — дождь. Никому в мире не были так нужны ее слезы, как ему. Наконец- то вся Герда ожила, вся душа ее выплеснулась.

— Герда, Герда…

Все пространство и все время как будто были пересечены, как огромный белый зал. Вечность была тут. Они в ней находились.

Бесчисленные слезы задрожали, переливаясь всеми цветами радуги, и в каждой из слезинок мелькнуло маленькое отражение женской фигуры. Еще минута — и все слезы слились в одну огромную сверкающую каплю, которая повисла ни на чем посреди зала, как звезда посреди неба. И в этой капле…

— Снежная Королева!… — прошептал Кай. — Наконец-то я вижу тебя!..

Снежная Королева молчала. А слезы текли и текли из ее глаз, не тая, а затвердевая. Они были вечными, как и она сама. Они собирали в себе весь свет и преломляли и удесятеряли его.

— Снежная Королева, — шептали мальчик и девочка, — как это люди могут бояться тебя?

— Это оттого, что они не видят меня, — сказала Снежная Королева. — Люди предстают перед зеркалами моих глаз и не видят там того, что они хотели бы видеть. А то, что есть, им кажется пустотой. И я кажусь им пустой и холодной.

— Пустой и холодной… Ты?! — повторили Кай и Герда и замерли. — Ты — хранительница света и простора…

— Ну вот, вы уже и не боитесь Простора и вас не ослепляет Свет. И ни холода, ни пустоты вы тоже не боитесь, потому что у вас незамерзающие сердца.

Снежная Королева замолчала, но в зеркалах ее глаз вспыхнуло такое сияние, что еще немножко — и они не выдержали бы его. Они крепко обнялись и как будто провалились куда-то, перестали видеть и слышать. А когда очнулись, то оказались в бабушкином доме у Розового Куста, который сам и был счастьем, только чтобы узнать это, надо было потерять его…

И, конечно, около Розового Куста сидела бабушка. Уж если счастье, то без бабушки не обойтись. Какое же счастье без Доброты? А бабушка ведь сама Доброта, и у нее самое незамерзающее сердце на свете. Никакие холода ему не страшны. Уж если у тебя незамерзающее сердце, то это навсегда. А если замерзло — не надо пенять на Снежную Королеву. Она тут ни при чем.