— Что с тобой?
— Ничего особенного.
А у самой в глазах большие слезы. «Были слезы больше глаз» — вспомнились ему когда-то слышанные слова.
— Что с тобой?
— Ах, Том, это очень простая история. Была любовь и кончилась. Всё кончается. Вот он, мой избранник.
Рядом с ней на пучке соломы сидел юноша и, опустив голову, спал.
— Ну и пусть поспит. Во сне могут миры твориться.
— Ты что думаешь, всякий сон волшебный? Ну уж нет. Помнишь слова:
А он — сонный, все время сонный. Он может и проснуться. Все равно будет сонным. И любовь у него сонная. Вот друг у него не сонный. Ему спать некогда. Он без конца развлекается. Девушек меняет, как перчатки. Мой говорит «благодари Бога за то, что я не такой, как он». А мне ни то, ни другое не нужно.
— Но ведь есть третье.
— Где ты его видел?
— Мне не надо его видеть. Оно — во мне.
— В тебе? Ты так любишь Её? Твою Старую Девочку? Любовью, которая не кончается и никогда не засыпает?
— Когда ей засыпать? Она все время разгорается все сильнее и сильнее. Как хороший костер. Это правда.
— Правда? Неужели правда?
Том молчал. Минуту, две. А потом вдруг слова полились сами:
Тот, со звезды доносящий мне звук.
И вот тут зазвучал орган. Тсс… В тишину спускается орган…
И все исчезло. И сонный юноша и печальная девушка и золотой олень и белый лебедь, плывущий среди водяных лилий, и луна и фея, и даже сам спящий Младенец стал невиден. А виден — Его сон, но какой!
Мир засветился изнутри таким глубоким синим и нежно зеленоватым светом, уводившим в такую тишину, в такой покой! Тому показалось, что сейчас, вот сейчас откроется окно в Вечность.