Весьма благообразный дедушка не спеша закрыл за собой дверь в мотель и замер на пороге, совсем не старческим цепким взглядом осматривая крохотное помещение. Не обнаружив ничего подозрительного, он повесил палочку на крючок справа от двери и как бы случайно провел рукой по лбу и шее. Со стороны жест был естественен, но преследовал совсем другие цели — только в детективах любят описывать преступников, тщательно вытирающих за собой дверные ручки, на самом же деле отсутствие отпечатков вообще — куда как более знаковый символ, чем обычная для таких мест «каша» из наслоений непригодных к идентификации отпечатков.

Но и рисковать не стоило, тем более что изготовить перчатки с отпечатками никогда не существовавшего человека проще простого, всего то и нужно, чтобы на них попал жир и прочие вещества обильно присутствующие на человеческой коже. Это проще и естественней чем всякие спецкремы, способные, например, своим свечением в ультрафиолете насторожить слишком внимательного эксперта, или обратить на себя внимание служебной собаки необычным запахом.

Дедушка не спеша прошелся по комнате, привычно по старчески бормоча про упадок времен и дороговизну, заставляющую честных людей платить бешенные деньги за собачью конуру. Ничего удивительного в этом не было — старым людям свойственно изливать свое недовольство таким способом и игнорировать очевидные вещи — вроде того, что уже три дня как по разным глухим углам в друг-друга активно стреляли партизаны и прибывшие на планету войска.

Людям вообще свойственно замечать только то, что касается лично их, к тому же интенсивность конфликта уже стремительно падала, оставляя после себя только нелепые слухи, которые и высказывал теперь в виде занудного бурчания дедок. Под этот аккомпанемент тщательный осмотр помещения остался незамеченным.

Оставив часть вещей рядом с кроватью, дедушка прошел в ванную, где после принятия душа проделал довольно странные манипуляции. Под грохот падающей в пустую ванну воды он достал из кармана пробку, которой затыкают слив умывальника, и примеряя ее на место стандартной, явно остался довольным результатом. От имеющейся она отличалась проходящей насквозь металлической трубкой.

Из небольшой бутылочки в слив потекла прозрачная жидкость с резким запахом, потом на внутреннюю часть «пробки» был натянут извлеченный из кармана презерватив, который, аккуратно развернув, заправили внутрь слива. Заткнув пробкой слив умывальника в горловину трубки налили еще немного жидкости из другой бутылочки и, сняв с душа лейку дедушка сноровисто подключил освободившейся шланг к торчавшему из пробки штуцеру быстро оглядел результаты собственного труда. И остался удовлетворен, судя по довольному бурчанию: «Старый конь борозды не испортит».

Выключив воду и бормоча про «молодежь, которая совсем ничего не может сделать самостоятельно», он вернулся в комнату и расположился перед древним проекционником, включив какой-то порнографический канал. Звук был выведен на минимум, но это и не было нужно — взвизги и вздохи под ритмичный стук проходили через тонкие стены из соседнего номера практически без искажений.

Впрочем, дедушку и происходящее на экране, и то, что творилось за стеной интересовало походу мало — он явно дремал в своем кресле, уронив голову на грудь. Но стоило, спустя некоторое время, невнятным звукам за стеной смениться более осмысленными разговорами и шумом воды в ванной, как сон был мигом забыт, и старик, кряхтя от боли в попытке разогнуть спину, тоже быстро направился в ванну. Не забыв прихватить с собой заранее приготовленный кулек, и на ходу доставая из него весьма необычный предмет.

Приложенный к стене ванной стетоскоп донес весьма много ценной информации: «Милый тебе спинку потереть?» — и легкое царапанье коготком по шероховатому пластику. «Отвали сука ненасытная, и так все соки выцедила, хотя это я вроде как деньги плачу…». Притворное женское фырканье и удаляющееся шлепанье босых ног в ответ, и гнусавое мужское напевание под звук льющихся из душа струек воды полностью удовлетворили слушающего. Кивнув самому себе головой, он решительно повернул кран с горячей водой, а потом переключил поток на полуразобранный душ. Ровно на семь секунд, если судить по секундной стрелке, на которую он смотрел не отрываясь.

После чего вода была закрыта, а дедушка весь обратился в слух, чтобы через три десятка секунд быть вознагражденным почти неслышным за льющейся водой мокрым шлепком упавшего тела. Дальнейшее прислушивание ничего нового не принесло, так же текла вода и все. Так что через три минуты стетоскоп был аккуратно свернут и уложен в чехол, а горячая вода открыта на полную мощность.

Быстро собравшись, старик вновь навестил ванну, где вынул пробку и быстро вернул душу его прежний вид. Уже перед самым выходом он глянул в висящее на стене зеркало, проверяя, застегнуты ли пуговицы старомодной рубахи, и со словами: «Вот голова садовая!» — с размаху, но совершенно бесшумно, хлопнул себя ладонью по лбу. После чего достал из кармана упаковку мокрых дезинфицирующих салфеток, которыми тщательно протер противогазную маску, прежде чем ее снять.

Уже топая к ожидающему винтокрылу, он сокрушенно качал головой, бормоча: «Действительно, стар стал. Пора молодым дорогу давать, пора…» — и пытался вспомнить, что еще «неестественного» могло остаться на месте акции. Но ничего больше не вспоминалось.

Из всех возможных улик — только порванный презерватив в канализации, ну что еще может быть более естественно в заштатном мотеле? Как и не слишком молодой мужчина, принявший горячий душ после несколько бурно проведенных часов с женщиной, и умерший от сердечного приступа — тоже не велика редкость. Это конечно, если не проводить специальную токсикологическую экспертизу.

Но необходимой ее никто не посчитал.

А вот это сборище можно было смело именовать сходом руководителей незаконных вооруженных формирований без всяких кавычек. Не по формальным признакам, а по качеству собравшегося контингента.

Если характеризовать присутствующих двумя словами, то самым верным было б — волки. Точнее — молодые волки. Уже вкусившие и риска и власти, которую дает оружие, имеющие за плечами своры близких по духу, они совсем не хотели возвращаться к собственному прошлому и подчиненному положению.

С ними теперь не было ни одного «матерого», способного обуздать эту вольницу, но молодежь по этому поводу особо не переживала — наоборот радуясь вдруг свалившейся свободе. Сведи их вместе раньше и дело почти моментально кончилось бы кровавой сварой, слишком много между ними было старых долгов, да и просто соперничества, но теперь все перебивало понимание простой мысли — «пришло наше время!». И открывающиеся перспективы пьянили и «расширяли сосуды и круг друзей» похлеще спирта.

Впрочем, и спирт уже тек рекой — все основные вопросы были перетерты, зоны влияния поделены, интересы предъявлены, оставалось только отпраздновать будущую новую веселую жизнь и помериться хоть в количестве выпитого, раз по-другому пока нельзя. Шестерки готовились выходить в короли и тузы.

— Серый, братан! — ты чего гранчак нюхаешь? Это ж огненная вода, ее не нюхать, ее пить надо! — заявил один из соседей по длинному столу, недобро рассматривая парня лет двадцати трех действительно обнюхивавшего граненый стакан.

— Да чет оно, Голован, сеном пахнет, прям как дома…