Вряд ли нанес противнику серьезные потери, стрельба «с рук» не дает особой точности, да и снайперы не дремали и тут же попытались подавить оживший пулемет, но четыре пули для этого оказалось недостаточно — бывший морпех позволил себе умереть только после того как закончилась лента. Так его и нашли — в обнимку с пулеметом на дне окопа, куда он сполз, отстреляв все до железки. Но дело было сделано, летящие трассера (а пулемет был установлен не столько для отражения наземного нападения, сколько против воздушного налета), показали всем направление атаки. К ночному бою подключились другие точки и очухавшаяся охрана.

Оператор, явно с перепугу, хотя потом уверял совершенно другое, привел в действие все МОН периметра. Действие явно паникерское, но в той ситуации оказавшееся единственно верным — струе стальных шариков плевать на твою подготовку, она просто не оставляет между соседними шариками места, в котором могла бы уместиться проекция человеческого тела. Попытка атаки группы прикрытия была сорвана, а сама она понесла немалые потери, причем в основном не убитыми, а ранеными, что еще больше сковало противника.

В дополнение к этому открыли огонь три имевшиеся у охраны АГС,[25] и до того, как были подавлены ответным огнем, успели в очередной раз перепахать периметр.

Но реально спасли ситуацию «ишаки». Забыв о том, что они не больше и не меньше «резерв ставки», эти разгильдяи, дислоцированные в восьми километрах южнее, узнав о нападении, поддались общему сумасшествию ночного боя и тоже открыли огонь. Без приказа и целеуказания. Даже не подумав, что запросто могут накрыть заодно и своих.

Одно слово — бардак. Если точнее — пожар в бардаке во время наводнения. Но именно он оказался спасительным. Дело в том, что противник к этому моменту однозначно имел подавляющее превосходство, и будь на месте госпиталя действительно штаб, или любая другая военная цель, никакое сопротивления не помогло бы — смяли б одним ударом. Но нести потери ради столь непрестижной цели не хотелось, а с другой стороны…

Словом, залп минометов крупного калибра послужил хорошим стимулятором мыслительного процесса. Всплески разрывов двухсот сорока миллиметровых реактивных мин, поднимая столбы песка и камней на десятки метров, перемешали зеленку, превращая ее в некое подобие лунного пейзажа. Из-за разброса прицеливания (территорию госпиталя они не зацепили только чудом), вряд ли был нанесен хоть какой-то ущерб, но было достигнуто главное — противник, не имеющий никакой защиты от столь серьезного калибра, и вообще никакого тяжелого вооружения, начал планомерный отход.

И сейчас, судя по данным спутниковой разведки, вполне успешно его осуществлял — группки целей, держа дистанцию, не позволяющую накрыть их разом, но достаточную для оказания немедленной помощи соседям, демонстративно медленно отходили на восток, развернувшись фронтом почти в три километра. Все как положено — с авангардом, арьергардом и боковым охранением. Достать их было нечем.

Во всяком случае, это они так должны были думать — любые, сколько-нибудь значительные силы стянуть мы не успевали, а любой заслон такая сила собьет не останавливаясь.

Что ж, подождем. Эвакуация госпиталя успешно завершена, самолеты вернутся и будут готовы к следующему вылету не раньше, чем часа через два. Самое время поспать перед продолжением.

Кем только не был за свою почти полуторавековую историю У-2 (ПО-2). Аэроопрыскивателем полей и санитарным, ночным бомбардировщиком и агитационным самолетом, воздушным огнеметом и гидросамолетом. Был даже «лакированным лимузином», до «борта?1» правда не дорос, но в его отделанной красным деревом трехместной кабине высшего руководства и генералитета перебывало немало.

Много кем был. Стратегическим бомбардировщиком — не был.

Этот недостаток мы намеривались и восполнить. Впрочем, «стратегический» — это относится скорее к задачам. А пока все наши Стратегические Военные Силы собрались на полосе в трех километрах отсюда. С них там в спешном порядке снимали кассеты для перевозки раненых и придавали насквозь мирным машинам новое качество, заодно возвращая одно из самых первых предназначений.

Всем десяти.

Больше этих бипланов на всей планете не было. Все возможное и невозможное было поставлено на этот единственный удар.

«Рота, подъем!» — сказали в самое ухо, подкрепив фразу парой дружеских тычков в плечо. Действительно, что это я — хоть и не спал, но замечтался — синие значки самолетов на тактической карте уже выстроились вряд, готовясь к взлету. Где-то сейчас там, в темноте, дымящие от перенапряжения моторы и матерящиеся пилоты пытались вытянуть в небо почти полторы тонны дополнительной нагрузки.[26] Даже страшно представить, что будет, если сейчас произойдет авария.

Но пока все идет хорошо, и значки медленно набирают высоту, одновременно выстраиваясь в строй пеленга. На ярлычке рядом с каждым маркером меняются цифры — высота растет и вместе с ней растет температура двигателей, но пока ничего критического. Сзади, за строем «бомбардировщиков», появляются две зеленые метки «пастухов».

Прибыло прикрытие, вся наша «истребительно-штурмовая» часть ВВС. Делается штурмовик просто: берется гражданская спортивная машина, и ей на внешнюю подвеску цепляются кассеты с НУРС-ами,[27] благо у нас этого добра… спасибо интендантской службе военных, сначала экономящей на боевых стрельбах, а потом — на вывозе назад просроченного боекомплекта. На каждую сторону кабины приходится по два пакета направляющих, четыре на машину.

Кассеты эти — просто сваренные в кустарных условиях обрезки бесшовных труб, бывшие карданы автомобилей или части аппаратуры котельных, разброс они дают второе больше положенного, но с квалификацией наших пилотов-штурмовиков — это скорее благо. Не уничтожат, так хоть напугают.

Строй тем временем выполняет доворот на цель по рекомендациям диспетчера — с учетом температуры и направления ветра занимают новую высоту, почти восьмикилометровым по фронту «полумесяцем» начинают наезжать на красные отметки отступающего противника.

Последнее не остается незамеченным, снизу загорается яркая на фоне холодной ночной поверхности точка — это скорее всего открыл огонь крупнокалиберный пулемет. И тут же одна из «синих» начинает вываливаться из строя, теряя высоту становясь все ярче — горит! Остальные метки слегка меняют курс, закрывая пробитую в строе брешь, а один из «пастухов» резко принимает в сторону, ложась на боевой курс.