Удар, и кокон начинает трещать.
— Чтоб ты ревматизм схватил, — разлетается мой голос.
Удар, и кокон разлетается искрами.
— Чтоб ты ежиками срался! — крик заполняет арену.
Я не дошел. Силы, что придавала мне ярость, исчезли словно по щелчку пальцев и я упал на колени, задыхаясь от бессилия. Макаров вбежал на арену с медбратом и бегом направился ко мне.
— Живой? — заглянул мне в глаза Тигран Тигранович, — Так. Вдох. Выдох. Все нормально?
— Да, живой, — прохрипел я, — мне бы воды.
— Вот, пей, — протянул мне флягу преподаватель, — Глотни. Это лучше.
Я глотнул из фляги и закашлялся. Коньяк. Ядреный коньяк. Тепло распространилось по моему телу, и меня потихоньку начало отпускать. В этот момент воздух пронзил вой. Медбрат потихоньку постучал по плечу Макарову, указав пальцем куда-то на арену.
— Это нормально? — ошарашенно спросил он.
— А я ведь предупреждал тебя, Виталик, чтобы ты не злил наших абитуриентов, — заржал как конь, Макаров, когда поглядел туда, куда показывал медбрат — Петров. Зачет. Отлично.
На краю арены в ямке сидел на корточках лысый, с огромными глазами и спущенными штанами, и с диким воем рожал ежика. Уже второго.
Глава 11 Больничные страсти
Белые стены, белый потолок, запах спирта и панцирная кровать, вот что меня окружало в огромной больничной палате. Нет, здесь, конечно, не спартанские условия, но большинство элементов было упрощено в угоду функциональности — больница же. Так как ничего особо серьезного у меня уже не было — после усиленного обследования и вливания целителей меня перевели сюда, в общую палату. Сейчас, кроме меня этой десятиместной комнате лежал только один пациент, и то, он был спрятан за ширмой. Видимо у него что-то серьезное. Пятый час я лежу восстанавливаюсь после демарша на экзамене. Местные целители и медработники обследовали меня вдоль и поперек, прописали покой и восстановительные артефакты. Не скажу, что мне прямо сильно повезло, но выше головы я прыгнул однозначно. Без подготовки на одних эмоциях выдал мощи на четвертую ступень, получил опустошение источника и надрыв магканалов. В ближайшие два дня пользоваться магией мне запрещено. Нет, никто официально мне ничего не запрещал и, даже, предложили попробовать сделать огонек силы. Как же я орал: из-за надорванных каналов, по телу разлетелась такая боль, как будто мне выжигали кровь изнутри. Покатавшись на кровати с минуту я для себя решил, что следовать указанию врачей все-таки стоит.
Прошло какое-то время, и самым главным для меня открытием стало то, что в другом конце моей же палаты лежал тот самый лысый с арены. Как я это узнал? Из разговора между ним и нашим экзаменатором Макаровым. Оказывается лысый — это один из наших преподавателей, он же — магистр некромантии Виталий Андреевич Светлый. Общаясь с посетителем за ширмой, он постоянно шипел и матерился сквозь зубы. Разговаривали они тихо, но все-таки практически не таились, так что без особого труда, краем уха, я слышал их разговор.
— Виталик, Виталик, сколько раз я тебе говорил, не зли студентов. А ты что? "Прогрессируют лучше, прогрессируют,"- тонким шепелявым голоском передразнил лысого Макаров, — допрогрессировался? Делать то что теперь будешь?
— Отвали, ТТ. Сам видишь же, что прогрессируют. Парень плюс ступень взял с ходу. ШШШ. УУУУ больно. Злыдень мелкий, — прошипел Светлый.
— Не, Виталик, ты, конечно, молодец, слову нет. Но стоило оно того? Ты теперь неделю на животе спать будешь. Даже твоя хваленая регенерация тебя не спасает.
— Не сыпь мне соль, Макарыч, — поскрябал когтями себе по лысине пациент, — я до сих пор не понимаю, как и почему? Абитуриент третьей ступени пробил абсолютный кровавый щит восьмого ранга. Мало того, я же вампир. На меня проклятия наложить невозможно. А тут такой букет.
— Это точно, парень от души тебя проклял, радуйся, что сняли, — хохотнул гость, — Слушай, а у меня вопрос специфический, Вампиры же в уборную не ходят. Так как?