Во время небольшой паузы, когда туристы направлялись от Спасской башни к собору Василия Блаженного, вышеупомянутый господин, обращаясь к Флегонту Ивановичу по-русски, но с эмигрантским произношением, спросил:

- А почему вы не расскажете, к примеру, о варварском разрушении Храма Христа Спасителя?

- Я дорожу временем наших дорогих гостей и рассказываю о сохранившихся памятниках старины, - вежливо ответил Флегонт Иванович.

- Приходилось ли вам видеть этот великолепный Храм? - продолжал зарубежный господин.

- Приходилось, - скромно ответил Морошкин.

- Это был замечательный памятник русской архитектуры. Вы же не станете отрицать?

- Я бы сказал, прежде всего памятник героям - победителям в Отечественной войне 1812 года.

- Но вы не будете отрицать, что архитектор Тон был великим зодчим?…

- Тон у нас признан по делам своим, - ответил добровольный гид.

- М-да-а?… А-а… почему вы так судите о Тоне? Кто вы по специальности? Архитектор?

- Инженер-строитель, - ответил Флегонт Иванович.

- И можно узнать, что именно вами построено?

- Не секрет. Например, гостиница, в которой вы живете.

- Хм… Неплохая гостиница… Но все же мне приходилось жить и в более комфортабельных.

- Допускаю. Позвольте, однако, и мне поинтересоваться. Вы так смело судите об архитектуре. Возможно, вы архитектор?

- Нет. Я сужу о Храме Христа по праву наследника: я дальний родственник Константина Андреевича Тона.

- Вот как! Любопытно! Нельзя ли в этом случае поинтересоваться вашим именем?

- Тоже не секрет. Шеметилло Адольф Генрихович.

- Значит… ваш папаша был… Генрих Шеметилло?

- Да. Но я никогда не видел его, я родился в Париже. А отец в это время находился, к несчастью, здесь, в России, и погиб, как и многие другие русские честные интеллигенты. Был безвинно осужден и расстрелян.