И посады и деревни,
И палаты и дворцы!
Кто Царь-колокол подымет?
Кто Царь-пушку повернет?
Шляпы кто, гордец, не снимет
У святых в Кремле ворот?!
У ворот Спасской башни Никита Калистратович всегда обнажал свою седую голову и широко, истово крестился на большую икону Спаса Нерукотворного, вправленную в кирпичную кладку
древней башни над воротами со стороны Красной площади.* Старик верил, что эту и другие кремлевские башни воздвигали его прямые предки Мостовиковы. А может быть, кроме того, вспоминался ему в те минуты такой же далекий торжественный день, когда его самого - кудрявенького, лобастенького Никитушку - привел к святым вратам богомольный дед Кузьма по прозвищу Певчий.
Каменщик Кузьма Демьяныч - первый в древнем роду Мостовиковых, о жизни которого Вадиму Борисовичу известно что-то определенное.
Кузьма Демьяныч был простым каменщиком, писать и читать не умел, а слава его гремела едва ли не на всю Москву: обладая редким приятным голосом, он пел во время престольных праздников в церкви Никиты за Яузой. За то и прозван был Певчим.
Работы после великого пожара московским каменщикам хватало. Образовались артели из лучших умельцев, состоявших в близком и дальнем родстве. Среди каменщиков Мостовиковых вместе с шестью братьями находился и Кузьма Певчий.
Чего им только не приходилось строить. И огромные казенные здания, и дворцы, и купеческие конторы в Китай-городе, и благолепные церкви.
Строили они и Храм Христа Спасителя, что на берегу реки Москвы, близ устья ручья Черторый…
Однажды в детстве, когда Вадим стоял на обрыве неподалеку от устья Яузы вместе со своим дедушкой Никитой Калистратовичем, дед начал свой очередной «урок» истории города Москвы.
- Юрий Долгорукий был четвертым сыном Владимира Мономаха - последнего воистину великого князя Киевской Руси. Он получил в наследство далекое от Киева, малолюдное Залесье -глухой лесной край, лежавший за Окой. Здесь, по нашей реке, проходил южный рубеж Ростово-Суздальского княжества.
Князь возвращался с похорон отца в начале лета 1125 года. Обратный путь его дружины из Киева в Суздаль проходил по Днепру до Смоленска, потом по нашей реке до этого места. Внизу, где теперь дымятся бани, уставшие воины Юрия заночевали. Им осталось проделать остаток пути - проскакать по берегам Яузы,
Клязьмы и Нерли. А там уже Суздаль, стольный град, родной дом. Было тепло, воины, сняв тяжелые кольчуги, искупались в реке и спали на траве. Тут же бродили расседланные кони.
На рассвете князь проснулся первым. Вышел из шатра и поднялся сюда, на обрыв в устье Яузы, где сейчас стоим мы с тобой. Всходило солнце из густых дремучих лесов, пели ранние птицы, туман поднимался над серебряной гладью широкой реки. А там, на большой излучине, виднелся круто вздыбленный темно-зеленый холм, поросший вековыми кондовыми* соснами, - Боровицкий холм!