– Нет, честное слово!
– Потому что вы тогда не были так поражены, как я, господин непременный секретарь. В тот вечер, во время похорон Дэдэ, этот мужчина ни на шаг не отходил от Лустало на кладбище, и я почти уверен, что и раньше уже встречал его где-то…
Неожиданно человек в пальто обернулся.
– Господин Элифас де ла Нокс! – воскликнул Лалуэт.
Это был именно он – таинственный маг. Приблизившись к обоим Бессмертным, он пожал руку г-ну Лалуэту.
– Вы здесь! – обрадовался тот. – И не заглянули ко мне хоть на минутку! Госпожа Лалуэт была бы счастлива. Доставьте нам удовольствие – приходите к нам поужинать. Попросту, знаете ли, без церемоний, как-нибудь вечерком… – Лалуэт обернулся к г-ну Патару: – Мой дорогой непременный секретарь, позвольте представить вам господина Элифаса де Сент-Эльма де Тайбура де ла Нокса, письмо которого нас так переполошило когда-то. Да, кстати, что с вами сталось, господин де ла Нокс?
– Я все так же торгую кроличьими шкурками, – с улыбкой отвечал тот.
– Вы не жалеете об Академии? – простодушно спросил г-н Лалуэт.
– Нет, ничуть! Ведь в ней состоите вы, – тихо произнес Элифас.
Г-н Лалуэт счел эти слова за комплимент и поблагодарил собеседника.
Г-н непременный секретарь закашлялся.
– Да, кстати! – продолжил Лалуэт. – Представьте себе, что, заметив вас, но еще не узнав, я сказал господину непременному секретарю: «Похоже, я видел этого человека на похоронах сына Лустало».
– Я был там, – подтвердил Элифас.
– Так вы знали великого Лустало? – спросил г-н Ипполит Патар, до этого не проронивший ни слова.
– Я не был знаком с ним лично, – заявил неожиданно серьезным тоном Элифас де ла Нокс, – но имел случай заняться его особой во время своего расследования, которое счел своим долгом предпринять… для собственного удовлетворения… касательно отдельных фактов, так взбудораживших в свое время общественное мнение. В ту пору, когда в Академии слишком часто умирали, господин непременный секретарь…
Услышав это, г-н непременный секретарь пожелал, чтобы мост Искусств разверзся между ними, положив конец беседе, напомнившей ему самые мрачные часы его честной и горестной жизни. Он торопливо пробормотал:
– Да-да, теперь припоминаю… Я тоже видел вас на кладбище. Великий Лустало был сражен смертью своего сына!
Г-н Лалуэт тотчас же присовокупил:
– О, его скорбь с тех пор ничуть не уменьшилась! Мы его больше не видели в Академии за все время его сурового траура. И нам приходится одним, без него трудиться над словарем. Бедняга! Он испытал такое потрясение!
– Такое потрясение, – заметил вдруг де ла Нокс, склоняя свое благородное и таинственное лицо к самому уху вздрогнувших академиков, –