— А я с режиссёром поцапался, — продолжал жаловаться Тузенбобиль, — Просто ужас! Он мне: “Ту би ор нот ту би”. А я ему в ответ: “Фак йу!”, и как отрезал! Еще ремонт этот никак не закончится… Сюртук весь в побелке! Не могу так больше!

— Проголодался? А я тебе борща наварила, много борща!

— Моего любимого? О-ой как много борща! — восхитился Марлинский. — Это хорошо… С пельменями?

— Как ты любишь. Сметанки положить? Ах да! Звонили тут… Непонятно только совсем — припомнила звонок Марфа Поликарповна, — Спилберх, Халевуд… Непонятно…

«Значит-таки дошла моя анкета!» — пронеслось в голове у Тузенбобиля, а бабуля тем временем продолжала:

— Ту миллион долларс… Непонятно…

— Ту миллион долларс, непонятно? — переспросил Марлинский, — Значит так, слушай меня внимательно бабуль, я щас бегу к соседу за словарём, а ты здесь сиди и жди звонка. Так понятно?

— Хорошо, Боба. Только давай недолго, борщ стынет.

Но Тузенбобель уже бежал в припрыжку к соседу со словами:

— Ту миллион Долларс! Хех, непонятно ей…

Стоило марлинскому покинуть аппартаменты как снова зазвонил телефон.

— Алё… — трубку вновь подняла Марфа Поликарповна, затем спохватившись стала звать внучка, — Боба! Боба!

Но иностранца на том конце телефона уже было не остановить. А бабуля тем временем в панике пыталась отбрехаться от иностранной речи собеседника:

— Спилберх? Алё? Халевуд??? Боба-Боба! Где ты? Ну непонятно же совсем! Алё… Фак Йу! Ага, да… Фак Йу, Спилберх! Вот так… да… Ну непонятно же…

В этот раз трубку положил уже иностранец.

Дверь в прохожей снова заскрипела — это Марлинский вернулся уже со словарём. Вторя как мантру одну простую фразу, он уселся рядом с телефоном.

— Ай вонт ту миллион долларс, ай вонт ту миллион долларс… Бабуль, а почему у тебя трубка в руке?

— Звонил только что, а ты вышел… Звонил этот, Спилберх! Снова говорил непонятно.

— И-и… Что ты ему ответила?! — хватаясь за голову спросил Тузенбобиль.

— Фак Йу…