Парень поднял глаза. В его взгляде, кроме печали, сейчас был еще и вопрос.

— Триста, — ответил да этот вопрос Демин.

Парень было дернулся, но Демин уже доставал из бумажника деньги.

— Смотри, — произнес он фальшиво-елейным голосом, — половину я тебе сразу отдаю, авансом.

Он раскрыл бумажник несколько шире, чем следовало бы, и я увидел там толстенную пачку долларов. Такой суммы я никогда даже не видел.

— И еще, — прибавил Демин, будто только что вспомнил. — Сделаешь мне зеркало. Нот здесь, в этой стене, его поставишь. Чтобы я мог через него из соседней комнаты съемку вести.

Зеркало — это было уже слишком. В триста долларов никак мы не вписывались. Я это понял, но и Демин тоже. И прежде чем парень успел возмутиться, наш ушлый администратор жестом фокусника выхватил из бумажника пятидесятидолларовую банкноту и сунул ее парню в нагрудный карман.

— Это тебе лично, — сказал он доверительно. — Сделай все здесь на совесть.

Теперь я совершенно не обижался на Демина за то, что он не хотел принимать меня в коллектив. Просто у человека характер такой, на всем пытается сэкономить. Там он мог бы сэкономить на моей зарплате, здесь уберег шестьдесят пять процентов отпущенных по смете денег. Я понял, что умение считать деньги — не самый большой человеческий недостаток. Мы вышли к машине.

— У нас, наверное, передача не из простых? — спросил я.

— Что ты имеешь в виду?

— Деньги большие крутятся, — пояснил я. — Да? За рекламу, за то, за се.

Демин ответил не сразу. Он долго смотрел вдоль запыленного переулка. А когда повернулся ко мне, у него было очень неприветливое выражение лица.

— Я тебе дам один совет, — сказал он. — И заметь, совершенно бесплатный.

Демин прошептал мне прямо в лицо, словно боялся, что кто-то может нас подслушать, хотя поблизости не было ни одного человека:

— Не проявляй слишком большого любопытства, когда касается денег.

— Да чего там, — беззаботно пожал я плечами. — Понял.

— Нет, ты не понял, — не согласился Демин.

Я заглянул ему в глаза. И вот теперь действительно понял. В его взгляде я увидел угрозу и ни капли жалости.

Даже мурашки по коже пробежали.