Время от времени они останавливались, поворачиваясь в центр круга, и резко выкрикивали:
— Красная королевица! Съедим ее! Съедим!
А затем вновь продолжали свое топтание и бормотание:
Ес ав бин брокенхаре, Блю син зе дэй ви паре. Вай-вай, дид а эва лет ю го.
Во внешнем облике оживших манекенов ничего не изменилось. Серые балахоны с капюшонами, лица и руки тоже серые, восковые. Несмотря на эмоциональные выкрики, их физиономии хранили бесстрастное выражение. Жрица держалась гордо и невозмутимо, как индейский вождь у столба пыток. На дикарей внимания не обращала и молча глядела куда-то вдаль, поверх голов.
Невозмутимость жертвы уже понемногу начала раздражать гламроков. Они прекратили топтаться и бормотать, повернулись к ней, высунули языки и с дружным воем принялись мотать головами. Сие действо, по всей видимости, имело своей целью устрашение пленницы, однако должного впечатления так и не произвело, напротив, на лице Итфат проявилась ироничная улыбка.
— Красная королевица! — продолжали они, не то грозить жертве, не то самих себя раззадоривать. — Съедим ее! Съедим!
Теперь дикари удумали новый ритуал. Каждый, поочередно подбегая к пленнице, снимал капюшон, терся лысой головой о ее живот, затем оборачивался к остальным и выкрикивал:
— Красная королевица! — и тут же быстро нахлобучивал капюшон и отскакивал в общий строй. Остальные, в свою очередь, дружно подхватывали:
— Съедим ее! Съедим!
На большее разнообразие слов и действий у них фантазии, видимо, не хватало. Но большего и не требовалось. Судя по торжествующим крикам, такое обращение должно было сходить за неслыханную дерзость и святотатство по отношению к «королевице».
После того как в измывательском обряде поучаствовали все, самый отважный решился на совсем уж из ряда вон выходящий поступок. Забежав за спину жертве, гламрок состроил страшную гримасу, высунул язык и лизнул бриллиантовый воротничок на платье Итфат. Толпа отреагировала одновременно удивленным и одобрительным воем. Однако смельчак тем не ограничился. Выступив вперед, он огласил ключевой вопрос:
— А как мы ее съедим? Как?
Из толпы наперебой посыпались ответы, по обыкновению, в двух вариантах:
— Зажарим ее! — кричали одни.
— Нет, сварим! — вторили другие. Дикари уже легко произносили букву «р», так что перебранка шла без фонетических проблем, как торг, в котором выигрывает тот, кто орет громче. Победили первые.
— Зажарим! — пришли они к дружному соглашению.
Несколько гламроков, недолго собиравшись, откуда-то приволокли огромную сковородку, диаметром с человеческий рост. Остальные принялись, кто разжигать костер, кто плясать вокруг жертвы с высунутыми языками и выпученными глазами. Вся вакханалия сопровождалась двумя стандартными воплями: «Красная королевица!» и «Съедим ее! Съедим!»
— Матильда! — подала наконец голос Итфат, — Матильда-а-а! — позвала она громко, но совершенно спокойно, будто приглашала заспавшуюся подругу к завтраку. Та, вероятно, лишь только сейчас разбуженная шумом, выбежала из мегалита босиком в одной пижаме.
— А-а-а-а! — закричала Матильда, — Что же вы делаете, уроды страшн