— Боже мой… — Желудок ее больно сжался, и она отвернулась от экрана.

— Как же я раньше-то… — измученным голосом пробормотал Берсеи. — Дельфин уносит души в загробный мир. Трезубец означает Пресвятую Троицу.

— Не может быть. Это ошибка. — Она посмотрела на Джованни сверху вниз.

— Но я уверен, что поверхностный налет на оссуарий подлинный, — возразил Берсеи. — В каждой точке. Стойкий по всей поверхности, включая слой, покрывающий этот барельеф. Вдобавок я установил единственно возможное место происхождения минеральных веществ — Израиль. И следы на костях подтверждают это. Бичевание. Распятие. У нас имеются даже гвозди и деревянные щепки, — особо подчеркнул он и поднял вверх руки, будто сдаваясь. — Какие же еще нужны доказательства?

Шарлотта почувствовала, что совершенно неспособна мыслить и рассуждать логически.

— Но если это и вправду тело… Иисуса Христа, — ей больно было выговаривать эти слова, — вы подумайте хорошенько: насколько тогда все серьезно. — Шарлотте вспомнилось распятие над кроватью. — Нет, это невозможно. Всем известна история распятия. Библия дотошно, по минутам расписывает ее, а наши находки противоречат Библии. Противоречий слишком много. — Она стремительно подошла к рабочей установке.

— Что вы делаете? — подскочил со стула Берсеи.

— Вот. Убедитесь сами. — Она дрожащим пальцем ткнула в надбровную дугу черепа скелета. — Следы от колючек есть?

Он посмотрел на Шарлотту и перевел взгляд на череп. Джованни знал, что она имела в виду. Терновый венец. Тщательно разглядывая череп, он не смог обнаружить даже мельчайших царапин.

— Но ведь совсем необязательно, что колючки могли поранить саму кость, а?

Обойдя рабочую установку, Шарлотта встала у ног скелета.

— Ну хорошо, а здесь? Сломанные колени? — Она указала на них. — Что-то не припоминаю, чтоб об этом упоминалось в Библии. И разве его прикончили не копьем?

Сейчас Шарлотта как будто пыталась вновь обрести потерянную веру и очень нуждалась в том, чтобы поверить во что-то более значительное, чем она сама, а Берсеи — почему-то именно он — вновь опровергал ее. Хуже всего было то, что он делал это с помощью науки.

— Послушайте, я понимаю, о чем вы говорите. — Антрополог развел руками. — Но я всего лишь в полном недоумении — так же как и вы.

Шарлотта напряженно вглядывалась в его лицо:

— Джованни, вы ведь на самом деле не думаете, что это останки Иисуса Христа, правда?

Берсеи провел пятерней по волосам и вздохнул.

— Имеет право на существование и вероятность того, что этот символ выбит здесь просто в честь Христа, — предположил он. — Человек этот, — он показал на скелет, — вполне возможно, ранний христианин и, не исключено, стал жертвой, мучеником. Похоронившие его люди таким образом отдали дань Христу… — Он пожал плечами. — К тому же на оссуарии нет даже конкретного имени. Но вы видели его фенотип. Он совсем не такой, какой мы привыкли видеть у других людей. И я, должен признаться, считаю этот факт бесспорным.

— Но это всего лишь символ, — не сдавалась Шарлотта. — Почему вы так уверены?

Берсеи был поражен, с каким жаром она защищалась. Как бы ему хотелось иметь такую уверенность.