– Нет, Веда не взывала ко мне, – заверил я. – В последние сутки точно нет. Я бы запомнил.

– Вы настаиваете на своем ответе?

– Что за вопрос? Конечно, настаиваю.

Дмитрий Борисов чуть придвинулся и хрипло спросил:

– Вы примете в подтверждение своих слов знак «карающего огня»?

Хорошо, что за рулем сидел не я. Тут бы мне пришлось не просто вильнуть в сторону – от таких предъяв я бы пустил «Октавию» в дикий кульбит.

– Вы сошли с ума? – проговорил я, справившись с приступом изумления. – Никаких знаков я принимать не намерен. И на ваш вопрос ответил как есть. Веда со мной не связывалась. Ни клясться на крови, ни подписывать бумаги, ни тем более принимать на себя знак я не намерен. Не верите на слово – катитесь на нижние слои.

– Хорошо, я вам верю, – сказал Борисов. Не понравилось мне, с какой интонацией он это сделал – вялой, почти безжизненной. – Значит, это правда. Вы в самом деле давно уже не вместе.

Настала моя очередь наклоняться к нему.

– Какое ваше дело до нас? – спросил я, чеканя каждое слово.

– До вас? – скосился Светлый. – Никакого. До Возрожденной – большое. Просто для сведения: сумеречное воззвание – это привилегия, а не данность. Если инициатор отворачивается от инициируемого, то сигнал воззвания становится заглушен. Вы в последнее время, часом, не выбрасывали насильно мысли об Анжеле из головы? Понимаю, что не ответите мне, так ответьте себе. Вы от нее отвернулись по своей воле, наплевав на ее чувства? Закрывали то, что у вас вместо души, от любви? Сопротивлялись любым глубинным порывам протянуть ей руку? Потому что если да – считайте, что вы ее убили.

– Вот так прям и убил? – вырвалось у меня.

– Скорее всего – да. Анжела – или как вы ее называете, Ведающая, – получила предельно понятные инструкции. Она обязана выходить на связь каждые двенадцать часов. У нее был собственный смартфон, корпоративная спутниковая трубка, два дублирующих амулета и обработанный магией аварийный «Глонасс» внутри мотоцикла. Ничто из этого сегодня утром не сработало. И у нее был шестой канал для связи – воззвание к Сергею Воробьеву. Она сама сказала лично мне прямым текстом, что в этом канале связи уверена как в Изначальных Силах. Что это – единственная константа, на которую она может положиться перед отбытием. Ведающая согласилась на путешествие со стаей, лишь зная, что вы ее подстрахуете, каким бы подонком ни захотели показаться. И эта ниточка оборвалась из-за вашего эгоизма.

Я смотрел в окно невыносимо долгую минуту, прежде чем сказать:

– Что вы теперь хотите от меня?

– Чтобы вы помнили, каково позволять молодой женщине любить себя, – ответил Борисов. – Но я вам не отец, чтобы учить жизни. Я хочу, чтобы вы, откинув все маски, заглянули к себе в то, что вместо души, и решили, хотите ли исправить содеянное. Поезжайте вслед за стаей Якута и найдите Ведающую. Нагоните их и разберитесь, узнайте, что там случилось. Мы не имеем права это делать – данная нами лицензия не позволяет следить за перемещениями стаи любыми другими способами. Вы же, надеюсь, не станете играть в безразличие.

– Слишком часто вы апеллируете к сущности, которую называете «то, что вместо души», – сказал я, следя в зеркало за быстро приближающимися фарами сзади. – Придумали бы уже термин. Вы же Светлые.

– Вы согласны или нет?!

Я посмотрел на Борисова. Его лицо наконец стало выдавать признаки напряжения. Оказывается, он и открыто переживать умеет.

– Ваше предложение понятно, – сказал я, вытаскивая телефон. – Саша, ты все слышал?