2

Значительно позже, когда Рут обратилась к прошлому в поисках тихой гавани – времени, когда жизнь еще не выбила почву у нее из-под ног и семья не начала распадаться, – она остановилась на воспоминаниях о своем дне рождения, который они отмечали за десять дней до того, как случился выкидыш. В ее памяти этот праздничный обед был похож на залитое солнцем побережье перед надвигающейся бурей.

Рут было нечем заняться – что было ей совершенно не свойственно, – поэтому она села в плетеное кресло и принялась смотреть по сторонам. Необычайно погожий день для конца сентября: глубокого, насыщенного синего цвета небо, забор позади нее утонул в зарослях жасмина, а на клумбах теснились желтые и пурпурные маргаритки. Свет с террасы бил в застекленную кухню и дальше – в выложенную плиткой прихожую. Адам стоял у плиты и, сосредоточенно нахмурившись, вчитывался в книгу рецептов. Она улыбнулась: смотреть на него – все еще одно удовольствие.

Рут вытянулась и осмотрела себя: из-под салатового льняного платья показались длинные загорелые ноги, плоский твердый живот был обтянут поддерживающим поясом из лайкры, только дряблая кожа возле подмышек, свисающая по обеим сторонам от коротких рукавов, выдавала ее возраст. Время от времени она прятала эти мешочки в бюстгальтер, но они вновь и вновь непослушно вылезали наружу – гравитация и недостаток коллагена. А чего еще ожидать в пятьдесят четыре года?

Телефон на столе буркнул: еще одно сообщение, на этот раз от Шейлы, самой лучшей и самой старой подруги: