Тогда Ришелье предписал организовать провокацию. Сен-Мару было объявлено, что де Ту дает против него показания. А вот если бывший фаворит сам признается во всем, он избежит пытки и смертной казни. После этого Сен-Map показал, что де Ту было известно об изменнических отношениях с Испанией. На очной ставке с Сен-Маром де Ту признал, что знал о договоре с Мадридом, но только после его заключения. Он добавил, что не говорил об этом в надежде спасти друга, ради которого готов пожертвовать жизнью. Комиссии ничего большего и не требовалось. Правда, несколько судей еще колебались. Если смертный приговор Сен-Мару был вынесен единодушно, то в отношении де Ту голоса разделились. Тогда Сегье, чтобы покончить с нерешительностью некоторых членов комиссии, заявил: «Подумайте, господа, об упреках, которые посыплются на вас, если вы осудите фаворита короля и избавите от наказания вашего собрата, так как он облачен в такую же мантию, как ваша» (де Ту был парламентским советником). Оба обвиняемых были присуждены к обезглавливанию и конфискации имущества. 12 сентября 1642 г. они мужественно встретили смерть.
По мнению некоторых современников, разделяемому и отдельными историками, протоколы суда были частично искажены по приказу Ришелье: кардиналу важно было уничтожить следы того, что сам Людовик XIII первое время поощрял интриги Сен-Мара против всемогущего министра. Это обвинение никогда не было доказано. Процесс Сен-Мара стал одним из важных судебных дел, с помощью которых королевский абсолютизм стремился сломить сопротивление феодальных вельмож, пытавшихся сохранить свою былую независимость от короны.
Король финансов
Суд над Николя Фуке принадлежит к числу наиболее крупных процессов XVII в. Эту известность он приобрел не столько вследствие своей значимости, сколько благодаря самой личности обвиняемого, близкого знакомого писателей, которые выступили в его защиту. В деле Фуке многое объясняется непримиримой враждой между ним и Кольбером, выдающимся государственным деятелем Франции той эпохи. К этому прибавилось чуть ли не личное соперничество Фуке с молодым королем Людовиком XIV.
Выходец из богатой семьи банкиров и судовладельцев, Николя Фуке делал обычную карьеру разбогатевших буржуа, которые путем покупки государственных должностей всеми правдами и неправдами пролезали в ряды дворянства. Генеральный прокурор парламента Фуке твердо принял сторону преемника Ришелье кардинала Мазарини и оставался верным ему, несмотря на все неожиданности и перемены. Когда кардинал вынужден был временно уехать в Германию, Фуке выполнял важные поручения Мазарини в Париже[211]. Награда не заставила себя ждать. В 1653 г. победивший кардинал назначил Фуке одним из двух сюринтендантов (министров) финансов. Пользуясь полным доверием регентши Анны Австрийской, Фуке стал правой рукой кардинала, долгое время был даже его личным банкиром. Фуке и ранее был очень состоятельным человеком, а теперь еще более разбогател, не проводя строгой границы между государственными и собственными финансами. Именно к этому времени относится широкое меценатство Фуке, щедрые пенсии, которые получали от него писатели и ученые. Он жил богатым патроном, окруженным многочисленными друзьями и клиентами.
Мазарини нравилась способность сюринтенданта в критические моменты находить нужные миллионы. Кардинала страшил скандал, который разразился бы в случае ареста и осуждения его многолетнего помощника. Поэтому до поры до времени Мазарини молчал, но весной 1661 г., накануне смерти, передал Людовику XIV через своего духовника сведения о предосудительных действиях Фуке и рекомендовал заменить его другим своим приближенным — Кольбером.
Со своей стороны Фуке, предчувствуя недоброе, еще до этого решился на крайне опрометчивый шаг: укрепить купленный им остров Бель-Иль, вместе с верными людьми обороняться там, если возникнет крайняя необходимость. Самым неосторожным было фиксирование этих планов на бумаге, а также то, что они были оставлены среди других документов в замке Во.
После смерти Мазарини Людовик XIV твердо решил, что он сам будет собственным первым министром. Получив от кардинала компрометирующие материалы о Фуке, король первоначально не только не предпринял никаких шагов против сюринтенданта, но внешне даже выражал ему полную благосклонность, поручая ведение секретных переговоров с Англией и Нидерландами. Это была лишь маска. Более того, Фуке не только не умиротворил Людовика устройством в его честь пышных празднеств, но даже вызвал ненависть монарха, ухаживая за королевской фавориткой Лавальер.
Расстройство французских финансов давало Людовику XIV все основания уволить в отставку Фуке и отдать его под суд. Но сюринтендант был настолько влиятельной фигурой, что король, приняв весной 1661 г. это решение, некоторое время сохранял его в тайне. Прежде всего надо было убедить Фуке продать свою должность генерального прокурора парижского парламента. Дело в том, что лицо, занимавшее эту должность, обладало привилегией быть судимым судом себе равных. Людовик XIV еще не считал удобным нарушать существующий закон и не мог положиться на членов парижского парламента в деле Фуке. Выход был найден. Сюринтенданту дали понять, что он сможет стать преемником канцлера Сегье, который вскоре по старости оставит свой пост. Прельщенный этой перспективой, Фуке уступил место генерального прокурора, которое служило ему известной защитой.
Арестовать Фуке поручили д’Артаньяну, лейтенанту мушкетеров. К этому времени тот прожил жизнь, насыщенную разнообразными приключениями, хотя и не вполне совпадающими с теми, которые описывает Александр Дюма в романах о мушкетерах. Если верить Дюма, храбрый гасконец оказывается закулисным участником многих важнейших политических событий на протяжении почти четырех десятилетий — при Ришелье, Мазарини и в первые годы самостоятельного правления Людовика XIV. Роман не история, но многим, вероятно, известно, что основную канву для своего произведения Дюма заимствовал из книги Гасьена де Куртиля «Мемуары д’Артаньяна», увидевшей свет в 1700 г. Добавим, что де Куртиль еще за 13 лет до этого, в 1687 г., опубликовал «Мемуары графа де Рошфора», которые также были использованы Дюма.
Неизвестно, однако, знал ли сам Дюма, что автор «Мемуаров д’Артаньяна» писал свое произведение с живого лица, что действительно существовал гасконец д’Артаньян (его полное имя Шарль де Батц-Кастльмор д’Артаньян), родившийся в 1623 г., имевший друзей мушкетеров Атоса, Портоса и Арамиса, принимавший участие в событиях, о которых повествуется в книге Гасьена де Куртиля, и убитый при осаде Маестрихта в 1675 г.
Гасьен де Куртиль родился в 1646 г. (по другим сведениям, в 1647 г.) и, следовательно, мог встречаться с д’Артаньяном или по крайней мере с людьми, хорошо знавшими лейтенанта мушкетеров. Возникает, однако, вопрос: можно ли доверять сведениям, содержащимся в «Мемуарах д’Артаньяна», или же они являются плодом воображения де Куртиля? Начав свою карьеру в армии и дослужившись до капитана, Гасьен де Куртиль стал впоследствии плодовитым писателем. Его перу принадлежит несколько сатирических описаний придворного быта, которые он анонимно издал, находясь в эмиграции в Голландии. Возвратившись в 1683 г. во Францию, Гасьен де Куртиль был посажен в Бастилию, где провел шесть лет. Выйдя на свободу, он снова отправился в Голландию, где и опубликовал в числе других книг «Мемуары д’Артаньяна»[212], потом опять вернулся во Францию и вновь перекочевал надолго в Бастилию. Умер в Париже в 1712 г.
Несомненно, что в произведениях Гасьена де Куртиля, которого иногда не без основания считают автором первых во Франции исторических романов, переплетаются правда и какая-то доля вымысла. Вместе с тем надо учесть, что современники ссылались на его «Мемуары» как на солидный и заслуживающий доверия источник.
Конечно, д’Артаньян де Куртиля оставался бледной тенью литературного героя, созданного талантом Дюма. Удалой сорви-голова, равно непобедимый на поле брани и в споре за дружеским столом, лучшая шпага королевства и проницательный ум, непоколебимая верность и трезвый расчет, не знающая преград, неукротимая отвага, презрение к любой опасности, находчивость в беде и ясное понимание своих интересов, пылкость чувств и практическая смекалка, юношеский задор и глубокое знание людей, благородное бескорыстие там, где затронута честь и дружба, рядом с прижимистостью делового человека, знающего себе цену и умеющего дорого продавать свои услуги, — только этот д’Артаньян, которого мы узнали из романа Дюма, полный противоречий и огня, непосредственности и обаяния, завоевал сердца миллионов. Его прототип вряд ли обладал многими из этих достоинств, полюбившихся читателям Дюма, но он тоже был личностью не совсем заурядной[213].
Вначале нас ждет разочарование. Дюма отнес рождение д’Артаньяна на 16 лет назад, и храбрый гасконец никак не мог по возрасту принимать участие ни в одном из исторических событий, описанных в «Трех мушкетерах», поскольку они происходили между 1625 и 1628 гг. Однако ряд приключений, которые пришлось пережить д’Артаньяну в романе, например столкновение со знатным придворным (у Дюма — Рошфором) на пути в Париж или борьба со зловещей красавицей леди Винтер, если верить Куртилю, действительно имели место, только примерно на полтора десятка лет позднее, уже после смерти Ришелье. Надо лишь добавить, что кое-кто из противников д’Артаньяна на дуэлях — здесь опять у Дюма фигурируют реальные люди — не были убиты, а благополучно дожили, иные до очень преклонных лет. Зато во многих событиях, о которых повествуется в романах «20 лет спустя» и «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя», д’Артаньян действительно являлся немаловажным участником, пусть и не столь значительным, как в романах Дюма.
Начиная с 1646 г. д’Артаньян выполнял ряд секретных поручений Мазарини как военного, так и дипломатического характера. Однако сообщение де Куртиля, что Мазарини поручил д’Артаньяну секретную миссию в Англии, кажется, не находит подтверждения в документах. Когда Мазарини в марте 1651 г. вынужден был временно покинуть Францию, д’Артаньян, будучи его доверенным лицом, ездил то к кельнскому курфюрсту, то к Кольберу, Фуке и другим сторонникам кардинала во французской столице. В конце декабря того же года Мазарини вернулся во Францию, и д’Артаньян стал осуществлять ловкий план переманивания вельмож на сторону кардинала. Задания, которые выполнял д’Артаньян, представляли собой обычно причудливое сочетание тайной дипломатии и разведки. Многие из них, вероятно, остались нам неизвестны. Сохранился отрывок письма Мазарини от 9 ноября 1655 г. к одному из своих сторонников: «Англичанин, которого я направил Вам при посредстве иезуита отца д’Артаньяна, несомненно, сообщит весьма секретные и важные сведения, так как я разведал другим путем часть того, что замышляют Кромвель, испанцы, находящиеся во Фландрии, и принц Конде» [214]. Д’Артаньян в роли Арамиса и к тому же по поручению Мазарини — такой сцены не изобрел и Дюма!
В 1655 или 1656 г. д’Артаньян был назначен на важный пост капитана гвардии, позднее стал лейтенантом и капитаном мушкетеров, принимал участие в сражениях с испанцами вплоть до заключения Пиренейского мира в 1659 г., а позднее — в войнах Людовика XIV против Голландии.
В начале правления «короля-солнце» он сыграл немаловажную роль в процессе Фуке.
1 сентября 1661 г. в Нант, где находился тогда двор, Людовик XIV приказал вызвать д’Артаньяна, чтобы поручить ему арест Фуке. Королю доложили, что лейтенант мушкетеров нездоров. Людовик не поверил, подозревая, что гасконец пытается уклониться от неприятного поручения. По приказу Людовика мушкетера на носилках доставили в королевский кабинет. Лишь убедившись, что офицер действительно болен, Людовик смягчился. Он настолько полагался на верность и ловкость д’Артаньяна, что отложил арест Фуке на три дня, пока гасконец не выздоровеет. 5 сентября в Нанте Фуке был арестован д’Артаньяном[215]. Когда мушкетер узнал, что его прочат на роль стража при Фуке в Пинероле, он заявил Кольберу:
— Я предпочитаю служить простым солдатом, чем заделаться тюремщиком.