— Телепаты всё равно узнают, я уже раскрыл эту мысль… но, если ты действительно хочешь знать, я скажу. В общем, романы стали для меня не поводом сделать добро ближнему, а средством самого низкого удовлетворения. Мне стало абсолютно наплевать на желания, личности, чувства всех этих девушек. Я просто пользовался ими, как… стыдно даже сказать, чем! Я был просто маньяком. Всё, что мне нужно было — это страсть в постели, и больше ничего! И потом я бросал этих девушек, как ребёнок бросает надоевшую игрушку! И ты ещё говоришь, что я не был мерзавцем?! Я разучился любить по-настоящему, не физически, а духовно, понимаешь! Я перестал желать добра тем, кого якобы любил!

Веншамея задумчиво отводит взгляд:

— А я чем лучше тогда? С Накетом мы сблизились на интимной почве, Джекса я отвергла именно потому, что он равнодушен к плотским отношениям… и ты утверждаешь, что я умею влюбляться? По-настоящему?

— Но ты ведь желала добра и Накету, и Джексу, верно? Ты не пользовалась ими, как инструментами?

— Конечно, я хотела для них добра. Но, возможно, меньше, чем они заслуживают… слушай, я больше думала о себе, на самом деле. Смотри, Витс, я даже этого не умею, оказывается! Где же мне искать своё призвание, если я и в таких вещах — профан?

— Надеюсь, мы его когда-то найдём.

— Надеюсь, и твоё тоже.

Витс и Веншамея обмениваются очень тёплыми взглядами.

Возможно, даже слегка влюблёнными…

Тут раздаётся голос Стива из отсека управления:

— Друзья мои, давайте все вместе подумаем, что делать дальше.

Вся команда собирается и рассаживается за парящим столом.

— Должен вам признаться: те несколько дечасов, что я провёл в сцифа’ха, не привели меня ровным счётом никуда, — обращается ко всем терраформ. — Поэтому я предлагаю заняться мозговым штурмом. Любые идеи, даже самые абсурдные, глупые, неосуществимые.

— Только не аморальные, — вступает Млем.

— А может, даже и аморальные. Даже мои четыре мозга полностью себя исчерпали. Вперёд, друзья мои.

— Ну, можно сжечь на хрен всю паутину, а паукрабих связать и заставить на это смотреть, — находится Герн. — И не говорите мне, что это жестоко. По сравнению со всем, что эти твари наделали, это массаж их тонких ножек.

— А может, всё-таки взорвём ходострелов? — загорается Семиларен.

— Пострадают невинные, не годится! — заявляет Млем. — Я бы попыталось их перевоспитать.

— Э-э-э, то же, что с орхгами, гм, с паукрабихами, не сработает, — отмахивается Айзел.

— А может, помещить их всех в какая-нибудь один закрытый улей? — предлагает Фиб-Фиб.