– Спасибо, – улыбнулся Коннор.
– Мне, наверное, домой пора, – сказала Деа, сама не зная зачем. Не то из-за затянувшейся паузы, не то не могла решить, присесть на кровать или остаться стоять. Или потому, что ей не терпелось проникнуть в его сон, не спеша побродить и оставить надпись: «Я хочу тебя поцеловать».
– Уже? – Коннор сел. Разглядывая его лицо, Деа решила, что больше всего ей нравится подбородок: с таким подбородком никто не рискнет связываться. – Не хочешь фильм посмотреть?
– Фильм?
– Ага, – кивнул Коннор. – Попкорн, диван и кино. Воскресная классика.
– Ну хорошо, – решилась Деа, мстительно подумав о Мириам, которая, наверное, бегает по дому и смотрит в окна, ожидая возвращения дочери. Придумывает очередную ложь.
– Отлично, – Коннор встал. – Только попкорна у меня нет, придется его вообразить. Я даже куплю тебе воображаемую колу.
– Это по-рыцарски, – похвалила Деа. – Но я девушка современная, заплатим пополам.
Они смотрели боевик, сидя рядом на диване, при каждом движении касаясь друг друга бедрами. Деа не понимала одного из главных героев, говорившего с ирландским акцентом, и иногда теряла нить сюжета, но решила, что это лучший фильм в ее жизни. Когда вернулись отец и мачеха Коннора, он представил Деа как свою подругу. Это слово показалось ей сладким, как долгий солнечный сон о пикнике.
Прежде чем уйти, она сделала вид, что ошиблась дверью в поисках туалета, и сунула в карман одну из медалей Коннора – на всякий случай.
Глава 7
Теперь у нее стало два друга. Деа словно попала в иную реальность, где сила тяжести меньше и все легче и проще.
Вместо того чтобы ждать автобуса с риском получить пустой банкой из-под колы от Морган Девоу и Хейли Мэдисон, Деа с Голлум ездили в школу на «тахо» Коннора. В столовой они с Коннором и Голлум ели жареную картошку и спорили, подходит ли к ней майонез (Голлум высказывалась за, Коннор – категорически против).
Придя поболеть за школьную команду, они сидели на трибуне, втроем обернувшись огромным одеялом, которое Голлум нашла в амбаре (от одеяла сильно пахло овсом). Не обращая внимания на матч, они притворялись учеными, наблюдающими за чужеземными социальными группами и загадочными брачными ритуалами. Танцы были единодушно отвергнуты, и троица отправилась на машине Коннора на заброшенную ферму, где устроила в поле ночной пикник с кукурузными чипсами и сдобренным виски горячим шоколадом, который Коннор принес в термосе. На Хэллоуин они решили одеться бутербродом с мармеладом и арахисовым маслом. Голлум была мармеладом и с головы до ног разоделась в малиновое, Деа была маслом и пришла в коричневом, а Коннор ничего особого не надевал, просто сжимал девочек в медвежьих объятиях и вопил: «Сандвич!»
Коннор либо не понимал, что подружился с двумя отъявленными неудачницами, либо не обращал внимания. Он никогда не дразнил Голлум за ее одежду или за бесплатные обеды, которые она ела в столовой, но в остальном подкалывал по любым поводам – и за переживания за Гарри с Гермионой («Это так очевидно!»), и за любовь к «Лед Зеппелин», и за отказ пользоваться общественными уборными. Коннор ни слова не сказал о слухах, которые до него наверняка доходили, – что Деа с матерью каннибалы и зомби, высасывают кровь у местных животных и поклоняются дьяволу. Он не расспрашивал, почему на физкультуре Деа сидит на лавочке и иногда начинает задыхаться, хотя идут они совсем не быстро.
Коннор не скрывал, что тоже ненавидит Филдинг. Он практически не общался со своим кузеном Уиллом Бригсом: встречаясь в коридоре, Уилл иногда бурчал: «Привет», а Коннор иногда кивал. Вот и все общение.
Счастья Деа не могли омрачить подобные мелочи. Она не интересовалась, почему Уилл Бригс чуть ли не боится встречаться взглядом с Коннором, словно тот может его сглазить.
Она не слышала слухов о Конноре – пересказываемых шепотом историй о том, что случилось с его матерью и маленьким братом; сплетен о том, что виноват в этом Коннор. Что он убийца, сочинивший нелепую байку о невидимых злоумышленниках, проникших в дом, что у него на руках была кровь, что папаша на уши встал, лишь бы Коннора не упекли в психушку. Что какая-то женщина пишет об этом книгу и собирается рассказать всю правду.
Ничего этого Деа не знала – она общалась только с Коннором и Голлум.
Часть II