– Товарищ Троцкий, так вскоре может разразиться гроза, – говорил мне Канторович. – Меньшая часть населения облагается совершенно непосильными налогами. Эти люди уже чувствуют себя обиженными новой властью.
– Ефим Маркович, я прекрасно понимаю все, что вы мне хотите сказать. Но начавшаяся иностранная военная интервенция, Гражданская война и потеря золотого запаса вынуждают правительство погружаться в пучину экспроприации. Решение о чрезвычайном революционном налоге, которое недавно принято на государственном уровне, – необходимость.
– Лев Давидович, я понимаю ситуацию. Но и вы должны понимать, что основная причина слабого поступления налогов – явное переобложение самой губернии и в силу этого – переобложение уездов, волостей, селений и отдельных лиц. При установлении единовременного налога местные Советы должны определить сумму, недостающую им для сбалансирования сметы и подлежащую покрытию чрезвычайным налогом. Они ее определяют и начинают собирать с мизерной прослойки населения. При этом происходит множество злоупотреблений. Кроме того, попросту опасно стало работать.
– Что вы имеете в виду, товарищ Канторович?
– В последнее время, товарищ Троцкий, кассиры постоянно рискуют, и не только деньгами, но и своей головой. Два дня назад на выходе из здания Нижегородской конторы Народного банка РСФСР, в котором размещалось и губернское казначейство, двое налетчиков ударили по голове кассира Нижегородского военно-морского порта Сергея Крамма. Они выхватили у него портфель с только что полученными в казначействе 28 тысячами рублей и скрылись.
– А откуда налетчики узнали, что вышел именно кассир и у него с собой есть деньги? Как вы думаете, товарищ Канторович?
Ефим Маркович ненадолго задумался, потом вздохнул:
– Лев Давидович, концов тут не сыскать. Губернское и уездное казначейства пока что не упразднены. Эти учреждения продолжают функционировать в прежнем режиме и со старой структурой. Да и люди их возглавляют в основном те же, что и до революции.
Ефим Маркович явно болел за свое дело и очень хотел наладить правильный порядок поступления налогов. Я прекрасно понимал чиновника. Он привык к упорядоченности в финансах. Происходившие изменения приводили его в полное отчаяние. Я уже начал успокаивать нового начальника губфинотдела и что-то говорить ему, как вдруг увидел ее.
Она стояла у окна рядом с каким-то мужчиной средних лет, смотрела на меня и улыбалась.
Девушка была чудо как хороша. Ее стройную фигуру подчеркивало удивительно красивое светло-серое платье. На голове была шляпка, которая невероятно подходила к ее чуть вытянутому лицу. Немного крупноватый нос совершенно ее не портил, а придавал лицу некий дополнительный шарм. Прямые каштановые волосы были уложены в прическу. Но над всем этим чудесным образом господствовали глаза. Девушка смотрела на меня с таким интересом и даже с некоторым восхищением, что я сначала в нерешительности замер, подумав, что она улыбается кому-то другому, а не мне. Впрочем, когда я обернулся назад, то не увидел за своей спиной вообще никого. Приходилось признать, что девушка смотрит именно на меня, а ее удивительная улыбка предназначена именно мне. Она была молода, чувственна, очень красива, пластична, и я совершенно не мог сосредоточиться на том, что продолжает говорить мне Ефим Маркович.
«Какая красота», – подумал я и вдруг понял, что, если я сейчас не подойду к ней и не познакомлюсь, под совершенно любым предлогом, я буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. И от результата знакомства это не будет зависеть совершенно. Наверное, каждый мужчина в жизни встречал женщин, которых помнил потом всю оставшуюся жизнь, и жалел, что не подошел, не познакомился. У меня возникло именно такое ощущение. Она же, заметив мой взгляд, повернулась к стоящему рядом мужчине, который в это время разговаривал с одним из членов Нижегородского Совета.
Я пригляделся к мужчине, рядом с которым стояла девушка, и понял, что это Сергей Андреевич Котляревский. Не узнать Сергея Андреевича, одного из основателей партии кадетов и едва ли не главного масона страны, предыдущий Лев Давидович Троцкий не мог. Предлог был найден. Остальное меня в тот момент вообще не волновало.
Я достаточно быстро распрощался с Канторовичем и направился здороваться с профессором Котляревским.
– Здравствуйте, товарищ Котляревский, – поздоровался я с Сергеем Андреевичем, когда подошел. – Вы тут какими судьбами?
Котляревский, который в тот момент разговаривал с кем-то из членов Нижегородского Совета, обернулся на мой голос. Мне показалось, что он вздрогнул, узнав меня.
– Здравствуйте, товарищ Троцкий, – поздоровался со мной профессор. – Очень и очень приятно видеть вас, товарищ Председатель Реввоенсовета. Позвольте представить вам моего собеседника?
– С удовольствием, Сергей Андреевич.
– Знакомьтесь, Лев Давидович. Дмитрий Федорович Синицын, профессор, доктор биологических наук, ректор Нижегородского государственного университета.
Дмитрий Федорович несколько церемонно поклонился. Я посмотрел на девушку, которая, после того как я подошел, не спускала с меня своих чудесных глаз.