– Вы действительно многого добились, – признал Роланд. – Проделали грандиозную работу, и я говорю это не ради красного словца. Не так просто добраться до воспоминаний, лежащих столь глубоко.

Именно поэтому Уилл считал, что заслуживает освобождения за хорошее поведение. Год назад он представлял собой бледную тень, жалкое подобие человека. Изможденный, выгоревший, ни на что не годный. А теперь? Ему еще предстояло многое понять о себе, но он знал, что стал другим человеком.

– Мне значительно лучше.

– Панические атаки прекратились?

– Несколько месяцев назад.

– И ваш врач разрешил отказаться от приема антидепрессантов?

– Да, – кивнул Уилл. – Около пяти месяцев назад я начал постепенно уменьшать дозу, а два месяца назад полностью прекратил прием.

– И вы готовы создавать эмоциональные связи, которых не хватало в вашей жизни?

Естественно, Роланд оставил самый трудный вопрос напоследок.

– Мне сейчас не до эмоциональных связей, есть более важные дела.

Роланд опустил глаза в блокнот с записями.

– Погодите. Насколько я понимаю, все это время мы работали именно над этим: нехватка эмоциональных связей, неспособность вступать в серьезные, глубокие отношения.

– За этот год я восстановил эмоциональные связи со своей семьей. Это уже немало, – ответил Уилл.

Он уехал из дома больше двадцати лет назад и не так часто чувствовал потребность возвращаться. Проучившись три года в университете Манчестера и получив диплом в области международных финансов, Уилл нашел работу в крупном инвестиционном банке. Работодатель оплатил ему учебу в Уортонской школе бизнеса в Филадельфии, после чего он проработал пять лет в берлинском офисе компании, три года в Париже и несколько месяцев в Гонконге. Затем Уилла перевели в Нью-Йорк, а там его переманил к себе один из крупнейших частных инвестиционных банков.

Любой скажет, что он сделал блестящую карьеру. Премии за результативность, пентхаусы с роскошными видами, один просторнее другого. Мир, бесконечно далекий от родного дома и семейного цветочного магазина в Масуэлл-Хилл.

Разумеется, Уилл каждое воскресенье звонил своей матери, Мэри, а изредка даже летал домой – на дни рождения, свадьбы и проводы в последний путь. Родные тоже его навещали. Да, он любил свою семью, но любить ее было гораздо легче, когда их разделял океан и несколько часовых поясов.

Последний год Уилл видел родственников ежедневно. И хотя он решил устроить себе длительный отпуск, как-то само собой получилось, что начал работать в семейном бизнесе. Роланд должен отдать ему должное еще и за то, что он ухитрился до сих пор не убить сводную сестру Сейдж, которой и в проекте не было, когда он впервые покинул отчий дом. Умение Сейдж выводить людей из себя граничило с искусством.

– Безусловно, семейные узы – важная часть человеческой жизни, они определяют нас. А также семейные узы, которые мы разрываем, – высказался Роланд, скрестив руки на груди.

Уилл не собирался начинать все сначала. Он тоже сложил руки на груди и смотрел Роланду прямо в глаза, пока тот не вздохнул.

– Напомните мне, Уилл, как развивались ваши последние романтические отношения, – продолжал психотерапевт. – Я имею в виду женщину, которая ударила вас туфлей.