Я безмерно благодарна Светлане Александровне за то, что позвала его на эту роль. Дала возможность раскрыться его драматическому таланту. Он играл так, что я сидела в зале и тихо плакала от гордости за него, но и от сожаления, что режиссеры так мало его используют как драматического артиста. Папа отдавался профессии до конца, у него не было полутонов, в этом спектакле он прыгал на батуте, а ведь ему было 70 лет, болели ноги, распухали и отекали, он не мог наступить на них от боли, мама делала ему уколы, и он шел и играл, как в последний раз! Легко и как мальчишка прыгал на батуте, что зал замирал от восторга и восхищения! А когда он говорил свои монологи, наполненные болью и трагедией, в зале воцарялась тишина. Я видела реакцию зрителя, они открывали для себя нового Мишулина, не смешного и характерного, а настоящего большого артиста. Огромное количество коллег папы звонили после просмотра спектакля и выражали слова восторга и восхищения! Светлана Александровна рассказывала, что сам Ролан Быков после просмотра спектакля сказал ей, что хочет играть с папой в этом спектакле. Что он просто открыл для себя другого Мишулина, глубокого и очень драматического актера.
А когда он сыграл роль в спектакле «Неаполь – город миллионеров», где в первом акте он абсолютно характерный герой, смешной и трогательный, а во втором акте играет драму, трагедию, так что зритель плакал, поехав на гастроли в Италию, сам сын автора Эдуардо де Филлипо выскочил на сцену на поклонах и не мог сдержать восхищения перед папиной игрой, расцеловал его и кричал «браво»!
Он неистово мечтал сыграть Ричарда Третьего, и я уверена, что это было бы великолепно, но, к сожалению, не случилось…
Были моменты, когда папа переживал, что нет новых ролей, да параллельно всегда было кино или концерты, но ему хотелось быть востребованным в родном доме, в родном театре.
Однажды его пригласил к себе Марк Захаров, у которого папа играл в спектаклях «Обыкновенное чудо» Короля и «Двенадцать стульев» – Остапа Бендера Захаров тогда только принял руководство театром Ленком и приглашал некоторых артистов к себе. Тогда к нему ушла из Сатиры Т. И. Пельтцер, а папа не смог, хотя очень хотел. Но почему-то расценил тогда свой потенциальный уход к Захарову как предательство Плучека, человека, который принял его без образования в театр и помог стать артистом в Москве. Потом до конца жизни, он где-то в глубине души жалел об этом, но, как он говорил, предать родной дом не смог.
– Я моногамен, – говорил папа, – Одна жена, одна семья, одна дочь, один театр! Я не могу иначе.
Насчет дружбы в театре, я бы сказала так, это были скорее приятельские отношения с коллегами. Дружил все-таки он больше не с артистами.
Но был один показательный случай, который снова характеризует папу как честного человека. В. Н. Плучек, иногда сердившись на актеров по разным причинам, мог наказывать их либо лишением ролей, либо назначая на их роль еще одного артиста. И вот как-то он вызвал папу в кабинет и предложил ввестись на роль Фигаро, в спектакле «Женитьба Фигаро». Папа опешил, ведь он знал, как Андрей Миронов дорожит этой ролью. Плучек, видимо за что-то обидившись на Миронова, решил таким образом его проучить либо просто проверял папу. Ведь любой актер мечтает о роли Фигаро и никогда от такого не откажется, даже в ущерб отношениям с коллегами. Но это было не про папу. Да, он хотел бы это сыграть, но сказал Плучеку:
– Эта роль Андрея, и он очень любит ее, я не смогу. Я должен сначала спросить самого Андрея, если он скажет, что ему нужен состав, то я с радостью введусь, а если нет, то не смогу.
И несмотря на гнев Плучека, папа не пошел против коллеги и товарища, не стал бороться за роль мечты. Поверьте, мало кто из актеров поступил бы так же.
Тепло папа общался с актером Романом Ткачуком, они сидели в одной гримерке, дружили их жены, папа очень трепетно относился к нему. Когда его не стало, папа сильно переживал, даже попросил больше к нему в гримерку никого не сажать. Гримерный стол Романа еще долго стоял пустой рядом с папиным.
Любил папа и Александра Анатольевича Ширвиндта, всегда говорил, что он очень настоящий и честный. Очень радовался, когда Ширвиндт стал худруком.
Тепло относился к народному артисту России Юрию Васильеву, насколько я знаю, когда Юрий Борисович пришел в театр, молодым актером, папа всегда старался помочь, опекал и поддерживал его.
Алена Яковлева просто стала близким и родным для нашей семьи человеком.
Папа помог ей получить квартиру в нашем доме, и она стала нашей соседкой, практически каждый день приходила к нам на ужин, я обожала эти посиделки. Их споры о театре, искусстве и о многом другом. Когда мои родители стали с ней дружить, мне было 4 года и, конечно, она стала для меня как старшая сестра. Я любила ее безмерно, восхищалась и хотела быть на нее похожей! Алена часто брала меня с собой погулять или в гости, а я всегда с трепетом ждала этих прогулок. Эта была огромная жизнь, наша жизнь. Я выросла, родилась дочка Алены, Машенька, которую папа помог устроить в детсад, в который когда-то ходила я, а потом и в школу, в которой училась я. Сегодня Маша выросла в прекрасную актрису и очень красивую девушку!
Премьеры, репетиции, гастроли, посиделки, праздники, все это было нашей жизнью. Жизнью, которую я любила
Папа, женившись на маме, познакомил ее со всеми работниками театра, и она стала ездить с ними на гастроли, приходить на премьеры, актеры часто собирались у нас дома, и мама стала для них «своей». Мама хлебосольная хозяйка, всегда с радостью и вкусным накрытым столом всех встречала. Многие актрисы театра стали ее приятельницами.
Потом родилась я и тоже влилась в эту жизнь.