Этот суд напоминал мне сходку в 90-е, когда две стороны пришли порешать вопросы, только одна с документами и поиском правды, а вторая с крепкой спиной и огромными связями. Надо ли говорить, кто победил и как?
А Хвостова вообще, я поняла, может работать по серьезным делам, только если сзади ее прикрывают. Манера ведения суда ее хамская и оскорбительная. Фактов и доказательств нет, но она берет унижением и напором. Она тонко оскорбляет оппонента, уводит разговор в другие, не имеющие к делу тонкости, забалтывает суд. Больше всего меня поразило, когда, видимо, ей уже совсем нечем было крыть, она начала оскорблять меня, как дочь, рассказывая, как я якобы плохо относилась к папе, как вышла замуж против его воли. Я сидела, оторопев, я шептала адвокату:
– Это не имеет отношения к делу! Почему вы не протестуете? О чем она вообще??
Но наш адвокат Симон молчал, так как ему, видимо, было велено молчать, и в итоге я не выдержала и сказала сама: «Это все не имеет отношения к делу».
Судья единственный раз удовлетворила мою просьбу. Хоть тут!
В феврале 2018 года я ушла из театра. Вернее, не совсем ушла, но обо всем по порядку.
Театр сатиры для меня был сродни отчему дому. В 1,5 годика первый раз папа принес меня за кулисы, и с тех пор все детство мое прошло там. В 4 года я вышла на сцену, играла в спектаклях «Бег», «Роковая ошибка», «Бочка меда». Я ездила на гастроли, как просто сопровождая папу, так и участвуя в спектаклях.
Я знала каждый уголок театра, все места были мне родными, я знала все спектакли наизусть и практически могла работать суфлером. Шутка, конечно, но тем не менее могу смело сказать, что выросла я за кулисами.
В театре у меня были друзья среди актерских детей, были взрослые актеры, которых я искренне любила, даже первая детская влюбленность случилась у меня в театре. В 6 лет я влюбилась в прекрасного актера, который играл моего отчима в спектакле, это была такая детская влюбленность.
Часто папа забирал меня из школы и мы шли в театр, он на репетицию, а я делать уроки. Потом был спектакль, и я в сотый раз его смотрела и мечтала, что когда-то и я буду выступать на этой сцене, как взрослая актриса, а после мы с папой ехали домой на троллейбусе, ехать надо было одну остановку и можно было легко дойти пешком, но папа обожал троллейбусы и даже то, что его иногда надо было ждать по полчаса, его не останавливало. Папа научил меня понимать, что троллейбус вот-вот сейчас подъедет, он говорил:
– Смотри на провода, видишь, они еле-еле колышутся, это значит, скоро подъедет троллейбус и чем он ближе, тем сильнее колышутся провода.
И мы стояли с ним рядом, смотря на провода, болтая обо всем на свете, и это было так хорошо!
Иногда мы брали с собой нашу собачку, пуделя Лаврентия. Он тоже любил ходить в театр, ведь там в актерском буфете ему доставалось много вкусностей.
Однажды папа ушел на сцену и закрыл его в гримерке, а ключ забрал с собой. Шел спектакль «Молчи, грусть, молчи», где у папы была известная роль грабителя. Я побежала смотреть его сцену, на галерку (было такое место в театре, на самом верху, где софиты, откуда идет свет на сцену и иногда там тихонько и незаметно для зрителя можно было подсматривать спектакли), и вот начинается сцена, папа лежит под кроватью, идет разговор двух артистов, как вдруг раздается лай Лаврика. То есть сцена на первом этаже, гримерка на третьем, а так слышно его. Я думаю, ну все это конец, папе попадет, а сделать-то ничего не могу, ключ у папы.
Папа потом рассказывал: «Лежу под кроватью, должен на определенную реплику вылезти и начать сцену, как слышу знакомый лай. Ох, так быстро, эту сцену я еще не играл никогда!»
Слава богу, все обошлось и папе не попало, но с тех пор, уходя на сцену, он оставлял Лаврика с костюмерами.
Папа был очень преданный человек во всем, и театр он нежно и трепетно любил. Он был фанат своей профессии. Но, увы, не всегда профессия и театр отвечали ему взаимностью. Были у него и годы простоя в театре, когда несколько лет ему не давали играть ничего нового. Но также были и успехи и прекрасные роли, такие как генерал Чарнота или Скапен, Крамнэгел и Пичем, и везде он был разный, везде был интересный и безумно талантливый. Очень жаль, что в кино он был мало востребован, хотя на его счету более 100 ролей, но тем не менее, его глубину и драматизм в кино почему-то не использовали. А в театре, слава богу, были драматические роли.
Во Франции, на гастролях со спектаклем «Счастливое событие» театра Модерн, в постановке блистательного режиссера Светланы Враговой, пресса сравнивала папу с Бельмондо. Говорили, что это великий русский актер, необыкновенной силы и глубины!
