Скалли попробовала пошевелиться, но Малдер еще сильней прижал ее к полу.

— Скалли, не время геройствовать.

— Получается, время отлеживаться?

— Кас даст тебе знак, пока лежи.

Малдер вытащил из кармана мешочки, рассыпав соль возле них, создавая еще один защитный круг.

— Малдер, — тихо произнесла Скалли. По сравнению с грохотом, раздающимся за диваном, криками и монотонным заклинанием, голос Скалли был еле слышим. Малдер наклонился к ней.

— Да?

— Для меня Минтон никто. Даже не ошибка молодости. Если бы не прозвище, которое он мне придумал, я бы его не вспомнила.

— Почему ты мне не рассказывала?

— До какого момента не рассказывала? Опять меня путаешь с твоей Скалли из будущего?

— Ты и есть моя. Всегда была и будешь ею. Из прошлого или из будущего — не важно. Я встретил здесь несколько твоих прототипов, и только одна из них не была моей: Скалли из измененного будущего. Она принадлежала другому Малдеру, не мне.

Дин и Сэм, увернувшись от очередного огненного залпа, спрятались за диван.

— Не скучаете здесь? — покачал бровями Дин. Малдер отстранился от Скалли.

— Как дела у Каса? — спросил он.

— Справляется. Силы у Фирсона-Бальтазара на исходе, — ответил Дин.

— Кастиэль, чего ты добиваешься? — все услышали голос Фирсона-Бальтазара. Залпы огненных шаров прекратились. Голоса братьев-магов утихли.

— Я исправляю твои ошибки, — ответил Кас.

— Ошибки? Да это был лучший план, пока ты не влез! Откуда вообще ты здесь взялся?

— Мне давно следовало догадаться, что это ты. Но только благодаря Фицджеральду, которому ты выболтал свое имя, я понял, с кем имею дело. Ты вселился в Фирсона и нанес руны на Фицджеральда и Сэйлу. Только зачем? Что тебе нужно в этом времени?

— Я, кажется, понял, кто вселялся в Фицджеральда. Кто-то из твоих пешек? Я видел Дина и Сэма. Как же мне трудно было притворяться, что я их не знаю, чтобы не бросить на себя подозрения. Я хотел выяснить, что они здесь делают, но не успел. Вы испортили мои планы с Фицджеральдом. Ты представляешь, какой потенциал у душ этих магов? А если бы у Фицджеральда и Сэйлы родился ребенок, он стал бы драгоценным. Но братство посчитало Фицджеральда нечистым, раз в нем побывал дух, и тут мне пришла идея стать отцом этого ребенка. Я мог дать жизнь такому чуду.