«Дневник», — написал Малдер первое слово и задумался. Раньше приходилось вести дневник по многим причинам. Сейчас же это были не просто заметки, а способ запомнить недавние события. Он переживал, что снова может что-то забыть. Бывший агент до этого несколько раз страдал амнезией: исчезновение сестры, сфабрикованные обвинения в убийстве. А теперь… Малдер сомневался, что это просто амнезия. Он боялся, что сходит с ума.

«Газеты, телевидение, — все говорит о том, что сейчас 1990 год! А значит мне 29 лет. Этого не может быть! Я уже прожил 1990 год, так же как и последующие одиннадцать лет. Мне сорок один год. Я помню все прожитые годы: свою работу, борьбу, любимую женщину и сына. Последнее мое воспоминание перед провалом в памяти связано с письмом Скалли. Я находился в убежище у друга. Ночь выдалась холодной. Я проворочался в постели, вспоминая каждое слово из письма. Только с рассветом меня окутал сон. А затем — пустота. Сейчас у меня есть лишь одно подозрение: мое перемещение как-то связано с новым делом. Мы с Фрэнком задумывали удар по планам колонизаторов. Но в чем он заключался, и удалось ли нам его воплотить, я не могу вспомнить.

Два дня назад я очнулся в своей старой квартире. Обстановка, за исключением незначительных деталей, была прежней. Первые минуты все казалось правильным. И вот с уходом остатков сна, пришло понимания, где я нахожусь. Что я здесь делаю? Что заставило меня вернуться? — задавался я вопросами.

Я позвонил Скалли. Знаю, это было опасно. Но моя амнезия казалась не менее опасной. «Номер вызываемого абонента не существует», — сообщили мне в трубку. Это заставило паниковать еще больше. Что случилось с номером Скалли? Еще вчера она писала, что все было по-прежнему. И вдруг невероятная мысль мелькнула в голове: что если для меня «вчера» было на самом деле несколько дней назад… Что должно было произойти, чтобы я вернулся в свою квартиру? Не мог же я просто исчезнуть из убежища и материализоваться здесь…

Голова шла кругом. Я включил телевизор, надеясь узнать, сколько дней прошло с момента моих последних воспоминаний. Ведущий новостей сообщил, что сегодняшний день станет важной датой в истории американской политики, провозгласив начало девяностых новой эпохой.

Первая моя мысль: очередное ток-шоу подняло архивы новостей. Но на всех каналах твердили о 1990 годе. Что за день девяностых устроили на телевидении?

Раздался стук в дверь. Я быстро выключил телевизор, задаваясь вопросом, кем может оказаться незваный визитер. Осторожно заглянув в глазок, заметил газету на пороге. В коридоре никого не было.

Я не мог поверить глазам, но и с новой газеты смотрел на меня 1990 год.

Дурной сон! Ущипнув себя несколько раз, я так и не смог прогнать наваждение.

Я надеялся, что холодный душ поможет очнуться. Но зеркало в ванной комнате удивило меня еще больше. В нем отражался я, но моложе лет на десять, без лишних морщин на лице и без проборов седых волос.

Я решился заглянуть к соседям и пройтись по улице. Даже осмелился зайти в здание Гувера. Это был 1990 год, без сомнений. Нет, этот кошмар — не сон. Что же мы натворили с Фрэнком, что я оказался здесь? Конечно, оставался вариант, что я сошел с ума. Но слишком много странных событий происходило в жизни, что бы я так просто поверил в свою невменяемость. Мне нужна помощь Скалли. Могу ли я вмешиваться в прошлое, чтобы поговорить с ней? Как это может повлиять на наше будущее? Я решил не торопиться со встречей.