– С самого начала, – сказала я. – Но в любом случае я занялась этим позже, чем ты стал Отравителем.

– Я… не…

– Да ладно, – перебила я. – Что ты там прячешь? Очень похоже на сейф. Наверняка снабжен блокаторами сканера. Когда он закрыт, его никто не сможет обнаружить. Дорогая штука. И что же такого ценного содержат эти пузырьки, а, доктор? Держу пари, органического происхождения яд, из тех, что не оставляют следов, приготовлен по древним рецептам индейцев, среди которых ты жил, так?

Пробой – это как проблеск: ослепительный, непредсказуемый, порой смертельный, но молниеносный. Я заметила пробуждение разума в глазах Валье – в выражении лица, мигании век. И поняла, что он уже не на крючке. Но не собиралась его туда возвращать.

– Нет такого закона, который запрещал бы хранить токсичные материалы в медицинском кабинете, – произнес новый Валье – более рассудительный, гораздо более хладнокровный, но не менее возмущенный. – Я должен обратиться к своему адвокату. То, что ты делаешь, противозаконно. То, что делают наживки, противозаконно…

– Однако не противозаконно, по-видимому, травить пациентов, которые обращаются к доктору за медицинской помощью.

– Я никому ничего плохого не делал. – И прибавил после паузы: – Я вовсе не собирался давать тебе это.

– Я знаю. Это пробой вынудил тебя раскрыть маленький секрет, только и всего.

– У тебя нет доказательств… Ничего у вас нет.

Этот новый Валье в позиции защиты начал внушать мне отвращение. Не отводя дула пистолета, я улыбнулась:

– Скажите лучше, что после обнаружения яда у нас есть все, что нужно, доктор. Компьютеры давно определили двух-трех врачей и психологов, к кому могли обращаться жертвы, включая и вас. Разумеется, имея доступ в «Winf-Pat», вы могли стирать данные о пациентах, которые приходили к вам впервые, ведь так? Так что оказалось практически невозможно установить, что все они обращались в вашу консультацию. Кроме того, этот яд обладает отложенным действием: вы предлагали жертве стакан воды и потом она спокойно от вас уходила. Нанокапсулы, так? Действующее вещество высвобождается через несколько недель, иногда – месяцев и не оставляет следов своего пребывания в организме… Никто не может обнаружить его, и, конечно, ни один судья не подпишет ордер на обыск по месту жительства того, кого определил компьютер. Понадобились наживки. К вам послали меня. Когда я собиралась выйти в отставку, у меня на руках было два дела: убийцы проституток и ваше. Мы еще не были уверены в том, что вы – Отравитель, но, поскольку я думала оставить работу, я пришла к вам – в последний раз. Должна была распрощаться наиболее «естественным» образом, чтобы мне на смену спокойно могла прийти другая наживка. Позже, решив закончить начатое, я вновь взялась за обе свои охоты и снова пришла к вам. То, что вам удалось найти мое настоящее имя в «Winf-Pat», а также раскрыть мои воспоминания и мою идентичность, было подстроено заранее. Все входило в сценарий театральной постановки.

Валье качал головой, стараясь изобразить сарказм.

– Но это же абсурд! – взорвался он наконец. – Ты сама говоришь, что я был в числе подозреваемых, и тем не менее ты сказала о себе правду: что работаешь в полиции наживкой…

– Это было частью маски. Ваша филия – не филия Добычи, как я тогда сказала, а другая – похожая на нее и очень редкая, ее называют филией Наживки. Название роли не играет. Важно, что мне, чтобы разыграть свой спектакль, нужно было рассказать правду о себе самой. Эта маска требует, чтобы наживка открыто объявила о том, что она ею и является. Нельзя было ничего скрывать о себе, за исключением намерений. Это очень сложная маска, на ее подготовку уходят дни. Мне удавалось совершенствовать ее с каждым визитом к вам. А сегодня я решила, что настал самый подходящий момент для пробоя.

– Все, что ты сделала, – противозаконно, – повторил Валье с испариной на лбу.

– Более законно травить пациентов?

– Но я их не травил! Никогда и никому не причинил я вреда, Диана. Я всего лишь облегчал их невыносимые страдания… Это были пленники! Люди, одурманенные собственными маниями! Мальчишка, которому едва исполнилось двадцать, разрушенный героином… Женщина шестидесяти лет, больная раком, считавшая дни до того момента, когда ей уже не будет помогать обезболивающее… Мужчина, который избивал жену – снова и снова, не обращая внимания ни на угрозу тюрьмы, ни на предписания о раздельном проживании… Я уже говорил, что многому научился у индейцев на Амазонке. И не только рецептам ядов. Они не такие, как мы! Отчаявшись, они не цепляются за свою несчастную жизнь! С ними я выучился ценить человеческое достоинство! Я усвоил: если не удается сохранить достоинство, желательно убраться с дороги!

– Именно это я и думаю, – сказала я, глядя ему в глаза. – И поэтому хочу убрать с дороги вас, доктор.

Мгновение он молчал, не отводя взгляда. Все, что он наговорил, было записано и передано посредством малюсенького микрофона, присоединенного к моему браслету, и я полагала, что судья не будет слишком долго раздумывать перед тем, как выдать ордер на его арест, и через несколько минут сюда явится полиция.

Но Валье и не думал сдаваться. С улыбкой на лице он медленно, словно бросая вызов, опустил руки: