124 ПСРЛ, т. VIII, с. 12; т. XVIII, с. 102 (дважды – под 6871 г., как и в других сводах, и под 6872 г.); т. XI.
125 Воскресенская летопись (ПСРЛ, т. VIII, с. 12–13) дает известия в таком порядке: 1) под 6871 г. – о после с ярлыком в. к. Дмитрию Ивановичу от Авдулы; 2) о вторичном занятии Владимира Дмитрием Константиновичем («и тако пребысть в Володимери едину неделю; слышав же се князь великой Дмитрей Иванович и пришед пакы с братьею и с вой своими и согна его с Володимеря, он же беже в Суздаль, князь же великий поиде за ним ратью к Суздалю и взем мир отьиде»); 3) под 6872 г. – о море на Руси; 4) «Тое же зимы приде из орды от царя Азиза князь Василей Дмитреевич суздальской и с ним посол Урусманды и вынесе великое княжение отцу своему князю Дмитрею Константиновичу, он же отступися великого княжения князю великому Дмитрию Ивановичу»; 4–5) кончина суздальского епископа Алексея и в. к. Александры (27 декабря); 6) под 6873 г. – о построении Архангельского храма в Москве; 7) кончина (2 июня) нижегородского князя Андрея Константиновича – «и сяде во нем брат его Борис Константинович в Новегороде»; 8) «о споре Константиновичем»; 9) набег Тагая из Наручади; 10) посажение Бориса Константиновича на нижегородское княжение ордынским послом; 11) посольство св. Сергия в Нижний и 12) поход на Бориса кн. Дмитрия Константиновича с московской ратью и «докончанье» мира между братьями. Симеоновская летопись держится, в общем, того же порядка (повторные известия в счет не идут – т. XVIII, с. 102), но вскрывает его ошибочность следующим текстом: под 6872 г. после известия о море на Руси идет сообщение о получении князем Дмитрием Константиновичем ярлыка от хана Азиза: «Он же сступися княжениа великого князю великому Дмитрею Ивановичу московскому, а попросил и взял себе у него силу к Новугороду к Нижнему на своего брата Бориса» и т. д., кончая примирением братьев Константиновичей; а затем уже идут известия о кончине еп. Алексея и в. к. Александры, а под 6873 г. – об основании Архангельского храма и кончине Андрея Константиновича. Ценно тут прямое указание на связь между отказом Дмитрия Константиновича от ярлыка на великое княжение и его столкновением с братом Борисом – после кончины Андрея Константиновича. То же соотношение событий находим и в Никоновской легописи, которая, вообще, сохранила известия о них полнее и в порядке, который и следует признать правильным, а именно: 1) под 6871 г. поход в. к. Дмитрия Ивановича во Владимир и посольство от Авдулы; 2) посольство Амурата, разгневанного сношениями Дмитрия с Авдулой, к суздальскому Дмитрию («посол Иляк да тридцать татаринов да князь Иван белозерский»); 3) вторичное вокняжение Д. К. во Владимире; 4) поход в. к. Дмитрия Ивановича (с существенными подробностями: князь Дмитрий «бежа в Суздаль, сидев на великом княжении в Володимери точно дванадесят дний; князь великий же Дмитрей Иванович поиде за ним ратыо к Суздалю и стоа ратыо со многою силою около Суздаля и все пусто сотвори, и тако князь Дмитрей Константинович, взем мир с ним, поиде из Суздаля в Нижний Новгород к великому князю Андрею Костантиновичу, к старейшему брату своему, а князь великий Дмитрей Иванович, взем волю свою над ним, възвратися в Володимерь»), причем в прямой связи с этим рассказом сообщает Никоновская летопись о том, как в. к Дмитрий «такоже и над ростовьским князем Константином взя волю свою», а князей галицкого и стародубского согнал с их княжений, – с заключительной строкой: «Тогда вей князи ехаша в Новгород Нижний к князю Дмитрею Константиновичи, скорбяще о княжениях своих». А под 6872 г. Никоновская дает для суздальско-нижегородских дел только известие о пострижении в. к. Андрея Константиновича в иноческий чин; о его кончине сообщает под 6873 г., а затем находим интересующие нас известия в такой последовательности: 1) о поездке в Орду князя Василия Кирдяпы; 2) о столкновении Константиновичей из-за нижегородского великого княжения (причем действующим лицом выступает еп. Алексей, смерть которого, по Воскресенской, пришлось бы отнести ко времени до кончины в. к. Андрея); 3) посажение на нижегородском княжении Бориса Константиновича послом ханским; 4) возвращение Василия Кирдяпы к отцу с ярлыком от царя Азиза и 5) отказ Дмитрия Константиновича от великого княжения: «Он же не възхоте и сступися великого княжения Владимирского великому князю Дмитрею Ивановичу московскому, а изпросил у него силу к Новугороду к Нижнему на своего меншого брата на князя Бориса Константиновича». Далее, существенные сообщения Никоновской 6) о неудачном посредничестве в. к. Дмитрия Ивановича («посла к ним послы свои, чтобы ся помирили и поделилися вотчиною своею, князь же Борис не послуша»), 7) «того же лета Алексей митрополит отня епископию новогородцкую и городецкую от владыки суздальского Алексея», 8) о посольстве св. Сергия в Нижний, движении ратной силы на Бориса и примирении князей. Затем только сообщает Никоновская о кончине суздальского епископа Алексея. ПСРЛ, т. XI, с. 2–5.
126 Ср. Нижегородский летописец, с. 8: Дмитрий Константинович «поиде из Нижнего в Суждаль к сыну своему Василию Дмитриевичу».
127 Свадьба состоялась в Коломне 18 января 1366 г. (ПСРЛ, т. VIII, с. 14).
128 ПСРЛ, т. VIII, с. 14–15; т. XI, с. 6; т. VIII, с. 23–24, т. XI, с. 24. Ушкуйники захватывали «всяк товар», увозили все «лучшее и легчайшее» и увели в плен «множество народа христианского», а продавали добычу в Булгарии и в Астрахани.
129 ПСРЛ, т. VIII, с. 14; т. XI, с. 9. Татары пограбили весь нижегородский «уезд» по Волге до р. Сундовити (Сувдовака, впадающая в Волгу у села Лыскова, – см. Экземплярский, т. II, с. 411); перед русской ратью Булат бежал за реку Пьяну, а русские «гоняще по нем, много татар остаточных загонных избиша, а иные мнози в реце Пиане истопоша, неколико же их по зажитьем избиша».
130 ПСРЛ, т. VIII, с. 17 и 24–25. Вероятно, что посылка «в Булгары» великокняжеских чиновников была связана с взысканием контрибуции, которая, по летописи, была весьма значительна: Асан и Маха «добиста челом великому князю и тестю его князю Дмитрию Константиновичу двема тысячма рублев, а ратем их трема тысячма рублев».
131 ПСРЛ, т. VIII, с. 26.
132 ПСРЛ, т. XI, с. 18 (под 1372 г.). «Нижегородский летописец» отмечает два момента постройки Нижегородского кремля: под 1359 г. (такая дата невозможна), по почину князя Бориса Константиновича (если так, то в 1365 г.?), начаты земляные работы («повеле ров копать, где быть каменной городовой стене и башням») и под 1374 г., когда Дмитрий Константинович «повеле делать каменную стену и зачаты Дмитровские ворота» – изд. Гацисского, с. 12 и 17. ПСРЛ, т. VIII, с. 19: «Князь Борис Константинович постави себе город на реце на Суре и нарече его именем Курмыш».
133 Воскресенская лет. (ПСРЛ, т. VIII, с. 21): «Того же лета (1374) избиша в Новегороде в Нижнем послов Мамаевых, а с ними бе 1000 татар; а старейшину их, именем Сарайку, с прочею дружиною руками яша и ведоша в город»; в Никоновской (т. XI, с. 20) и Симеоновской (и Троицкой; XVIII, с. 114): «Новогородци Нижнего Новагорода побиша послов Мамаевых, а с ними татар тысящу, а старейшину их Сарайку яша и приведоша их в Новгород Нижний и с его дружиною». Вероятно, что первый бой разыгрался на нижегородском посаде, второй – «в городе».
134 ПСРЛ, т. VIII, с. 22, 25–26, 32–33; т. XI, с. 21, 24 (тут набег татар на Нижний Новгород под 1376 г., не упоминаемый другими летописными сводами, мотивирован раздражением ордынской власти за поход русских князей с в. к. Дмитрием Ивановичем на Тверь – черта едва ли историческая, а скорее, плод московской публицистики), 27–29 (Арапша после разграбления Засурья захватывает русских гостей на Волге, затем совершает разорительный набег на Рязанскую землю), 42–43.
135 ПСРЛ, т. VIII, с. 42–43, 45, 47. В Орду едет вскоре князь Борис Константинович, затем в. к. Дмитрий Константинович посылает к Тохтамышу «в свое место» сына Семена; едет к отцу в Сарай Иван Борисович; там же, с. 48.
136 «…понеже сам в старость прихожаше и в немощь». ПСРЛ, т. XI, с. 83.
137 Никоновская летопись (ПСРЛ, т. XI, с. 84) подчеркивает, что произошло посажение Бориса Константиновича «на великом княжении, на отчине и дедине его в Суздале и в Нижнем Новгороде и на Городце». Верная своей удельно-генеалогической системе, она постоянно называет Дмитрия Константиновича «Суздальским» или «Суздальским и Новагорода Нижнего».
138 Средний Дмитриевич Иван погиб в бою на р. Пьяне в 1377 г.
139 ПСРЛ, т. VIII, с. 50; т. XI, с. 87 и 93 («даде ему царь Городец»: вероятно, что Городецкое княжество признано за Кирдяпой при пожаловании Борису Константиновичу ярлыка на нижегородское великое княжение, а при отпуске из Орды Кирдяпа получил свой ярлык). Никоновская летопись (Там же) называет Василия Кирдяпу «суздальским и городецким», а Семена Дмитриевича «суздальским».
140 ПСРЛ, т. XI, с. 93 («Отступися им властей своих новогородцких, а они ему отступишеся его уделов»).
141 ПСРЛ, т. XI, с. 127 («Князь велики Борис Константинович Нижнего Новгорода, прииде изо Орды от царя Тахтамыша в свою отчину в Новгород в Нижний с пожалованием»); т. XVIII, с. 141. Подробности (и даже подробные даты), сообщаемые Храмцовским в «Кратком очерке истории и описании Нижнего Новгорода», ч. 1, не подлежат научному учету, пока неизвестны его источники.
142 Сравнение известий о падении нижегородской самостоятельности в разных летописных сводах показывает, что во всех имеем по-разному сокращенную передачу более полного изложения. Более обстоятельный рассказ Никоновской летописи (ПСРЛ, т. XI, с. 147–148), по существу, тот же, что, например, в Симеоновской (т. XVIII, с. 142), но тут он в редакции, полной осуждения московского коварства и боярской измены, тогда как в Никоновской устранены черты такой оценки. Некоторый, хотя и очень глухой намек на условия, помогшие в. к. Василию получить ярлык на Нижний, можно усмотреть в черте, сохраненной только Тверской летописью (т. XV, с. 440): в. к. Василий домогался Новгорода Нижнего и получил его, «преможе бо многое собрание на кровопролитье», что можно понять как указание на отклоненную переговорами угрозу татарского нашествия. По-видимому, в. к. Василий использовал гнев Тохтамыша по неизвестному поводу на нижегородских князей (а в Симеоновской летописи те же приведенные слова изменены в риторическое выражение: «на кровопролитье, на погибель христианскую»). Несколько летописей (Новг. I, с. 378; ПСРЛ, т. IV, с. 69; т. V, с. 245; т. VI, с. 122; т. VIII, с. 61) сохранили ценное указание, что удар обрушился не на одного Бориса Константиновича, а на все гнездо суздальско-нижегородских князей: в. к. Василий «пойма князей и княгинь в таль» («в полон», «сведе»), а Семен Дмитриевич бежал в Орду (Симеоновская сохранила указание, что таково было известие ее источника в неудачном выражении: «А князя великого Бориса повеле по градом розвести с княгинею и с детьми», а Никоновская заменяет «князей» – доброхотами Бориса). Вызов в. к. Василия в Орду после занятия им Нижнего и повторное пожалование ему Нижегородского княжества – кроме Никоновской и Симеоновской, см. ПСРЛ, т. IV, с. 99; т. V, с. 245. Тут свидетельство о каких-то колебаниях ордынской власти, быть может, о борьбе суздальских и московских влияний. Характерен в этом отношении текст сообщения Симеоновской летописи об окончательном торжестве в. к. Василия: «Тое же осени месяца октября в 20 день прииде князь великий Василий Дмитреевич на Москву, посажен Богом и царем, Тахтамыш придаст ему царь к великому княженью Новгород Нижний со всем княжением, и бысть радость велика в граде Москве о приезде его» (ПСРЛ, т. XVIII, с. 142–143), слова, в которых нельзя не видеть отражения только что пережитой острой тревоги. Самый порядок известий и их хронология сильно спутаны в наших сводах. Последний документ, дошедший от в. к. Бориса Константиновича, – его жалованная грамота от 8 декабря 6902 (1393) г. – А.А.Э., т. 1, № 12. «Поимание» его произошло позднее, а вторичную поездку в. к. Василия в Орду и его возвращение из Орды 20 октября надо отнести на 6903 (1394) г., т. е. вернулся в. к. Василий уже после кончины Бориса, который умер в Суздале в мае 6902 (1394) г. Самое назначение наместника в Нижний Новгород (Д.А. Всеволожского) произошло, по-видимому, только после этих событий (т. VIII, с. 62) – в ноябре 1394 г.
143 В Никоновской летописи читаем, что в. к. Василий «князя Бориса Константиновича и с женою его, и с детьми его, и елико аще быша доброхотов его всех повелел по градам розвести и в вериги железные связати и в велищей крепости держати их» (ПСРЛ, т. XI, с. 148). Если это не литературное украшение книжного творчества и если это касается не только «доброхотов», но и «князей», то пойманные князья были отпущены в Суздаль, вероятно, в связи с вторичной поездкой в. к. Василия в Орду, всего вероятнее – по приезде к нему второго ханского посла. Нет основания полагать (с Храмцовским и Экземплярским), что Борис Константинович умер «в заточении». С.М. Соловьев (кн. 1, ст. 1010) колебался, признать ли, что Дмитриевичи княжили в Суздале или только «оставались жить» там. Отсутствие всякого упоминания о том, чтобы Суздаль перешел под власть в. к. Василия, решает вопрос в том смысле, что и Борис и его племянники сохранили Суздаль в княжом владении как свою отчину.