Он следовал за Мэри, куда бы она ни пошла. Кавалер ходил на цыпочках, пытаясь казаться выше. Мэри, казалось, чувствовала себя некомфортно от такого повышенного внимания. Обычно она старалась не обращать внимания на Бинго, но когда это становилось невозможно из-за его назойливости, она бросала на него тяжелый взгляд и уходила, иногда вскакивая на диван, где сворачивалась в тугой клубок и бросала на ухажера злые взгляды. Очевидно, у нее и в мыслях не было отвечать взаимностью мопсу.
Есть ли у собак мораль? У Бинго, безусловно, была. В данных обстоятельствах, учитывая его обожание Мэри, он по своей природе должен был хотеть сделать все, чтобы доставить ей удовольствие.
Но однажды ночью он бросил ей вызов, чтобы сделать то, что считал правильным. Несмотря на то что рассказ о его поступке раскрывает мое собственное постыдное поведение, я помещаю его здесь, потому что нахожу его одновременно загадочным и необычным.
У нас на кухне была огромная клетка с перегородками, в которой наши дети держали двух попугаев и трех белых мышей. В течение нескольких недель Мэри игнорировала эту мелкую живность, но однажды поздно ночью, проходя через тускло освещенную кухню, она, очевидно, впервые заметила их и набросилась на попугая. Конечно, он взлетел, напугав мышей и второго попугая, и вскоре Мэри в бешенстве металась вокруг клетки, пытаясь поймать паникующих обитателей клетки, хлопающих крыльями и снующих внутри. Я должна была остановить ее немедленно. Но так как собака не могла по-настоящему навредить попугаям и мышам, а только напугала их, я продолжала наблюдать за этой сценой и, вопреки своей совести, ничего не предпринимала.
Но вдруг что-то ударило Мэри в бок так сильно, что она вскрикнула и споткнулась. Это был Бинго, который незаметно пробрался на кухню и встал между изумленной Мэри и клеткой. Она тут же оправилась и, не обращая внимания на Бинго, снова бросилась к клетке. Но Бинго гавкнул очень властно, прямо рявкнул, и снова врезался в Мэри. Пораженная, она остановилась, а затем, как это часто бывает с собаками в растерянности, просто покинула сцену, отойдя в дальний конец комнаты, чтобы посмотреть, что будет дальше. Там она и осталась. Затем мы все затихли в полуосвещенной комнате. Бинго дрожал от волнения и тяжело дышал, настороженно глядя на Мэри. Мэри была ошеломлена таким неожиданным поворотом событий. Я сидела, пристыженная, а мыши и попугаи замерли. Бинго оставался на месте, как защитник обиженных, пока Мэри не вышла из комнаты. Затем я протянула к нему руку, извиняясь. Тихо, робко и очень нежно он коснулся языком моих пальцев.
Что произошло? Встал ли Бинго на защиту беспомощных мышей и попугаев? Думаю, что это возможно, но есть объяснения и получше. Он мог, например, воспринимать мышей и попугаев так же, как более крупные собаки воспринимают сельскохозяйственных животных – в качестве движимого имущества своих хозяев, нуждающегося в защите. Или, возможно, он воспринял сильное волнение Марии как ситуацию, вышедшую из-под контроля, и хотел восстановить порядок в доме. Однако, какова бы ни была его интерпретация, его поступок хорошо говорит о силе его моральных устоев. Дело в том, что влюбленные кобели склонны позволять своим самкам делать все что угодно, но Бинго не позволил Мэри делать то, что он считал неправильным.
Именно тогда в доме появилась четвертая собака. Это был Миша, чьи хозяева привезли его к нам домой для предварительного знакомства, чтобы он привык к своему новому жилищу перед их отъездом в Европу. Он ворвался в прихожую впереди них, натягивая поводок. Мы отпустили его как раз в тот момент, когда Мэри вышла из кухни, а Бинго с важным видом спустился по лестнице, чтобы посмотреть, кто стоит у двери. Обычная роль Бинго в таких случаях заключалась в том, чтобы громко лаять до тех пор, пока посетитель не пройдет, а затем поставить свои передние лапы на колени посетителя в знак приветствия или принятия. Потом Бинго высоко задирал голову и хвост и медленно шел впереди посетителя, как бы ведя его в дом. Готовый сделать то же самое и на этот раз, Бинго остановился как вкопанный при виде Миши, крупного незнакомца, а затем начал угрожающе надвигаться.
Но Миша практически не заметил Бинго. Зато он увидел Мэри. Он перепрыгнул через голову Бинго и остановился перед ней, а она тут же опустилась на локти, приглашая поиграть. «Догони меня», – говорила ее поза. И Миша погнался. Два соплеменника, обрадованные нежданной встречей, закружились по комнате, прыгая с дивана на стул, на подоконник, на стол и снова на диван. Их лапы почти не касались пола. Их глаза сияли, энергия рвалась наружу – эти две счастливые собаки были одним из самых прекрасных зрелищ, которые я когда-либо видела. Я могла бы смотреть на них вечно.
Тем временем Бинго пытался дать о себе знать. Ему хотелось медленно прохаживаться взад-вперед перед Мишей, глядя на него снизу вверх, демонстрируя свой более высокий статус. Но, поскольку Миша прыгал через мебель в погоне за Мэри, все усилия Бинго остались незамеченными. Когда Миша проигнорировал Бинго, мопс усилил свои угрозы. Бросившись поперек пути Миши, когда тот быстро отскочил от дивана, Бинго попытался укусить его за лапу. Однако ловкий и сильный Миша как бы совершенно случайно сбил Бинго. С ревом и рычанием мопс побежал за ним. Мы поймали Бинго и посадили в другую комнату. Миша и Мэри были так увлечены друг другом, что ничего не замечали. Миша даже не заметил, как ушли его хозяева.
Примерно через неделю после их первой встречи Мэри почувствовала себя готовой к спариванию. Игриво посмотрев через плечо на Мишу, она отвела в сторону хвост, так что он почти прижался к ее боку. Миша оседлал ее, закинув переднюю лапу ей на спину. Собаки увлеченно занялись сексом. Будучи девственницей, Мэри лишь раз взвизгнула, но не сопротивлялась. Вскоре они слились, а затем, прижав уши, с открытыми пастями и часто дыша, поскольку температура их тел резко возросла, партнеры перевернулись круп к крупу и опустились на пол. Спустя долгое время они разошлись, а потом повернулись друг к другу и начали целоваться, а затем вновь принялись резвиться. Дверь во двор была открыта. Собаки выбежали на улицу, чтобы радостно гоняться друг за другом.
К чести Бинго, который присутствовал при всем этом, следует сказать, что он радовался за эту гармоничную пару. Он с довольным видом поглядывал и на Мишу с Мэри, и на нас, как бы приглашая нас выразить одобрение этому знаменательному событию. Но большую часть времени он держался в дальнем конце комнаты, подальше от хаски, и подошел к ним лишь раз или два, словно желая поздравить (так делают многие собаки в присутствии «брачной пары»).
Мэри никогда не симпатизировала мопсу. Она ни разу не ответила на его призывы, в отличие от многих сук, которые отдаются либо более чем одному кобелю за раз, либо разным самцам в разные дни, в результате чего щенки одного помета имеют разных отцов. Мэри так заботливо берегла себя для Миши, что, выходя на улицу, чтобы помочиться, не оставляла меток, как это часто делают самки в течке. В последующие годы, когда у нее уже не было Миши, она вовсю афишировала свое сексуальное состояние. А в более поздние годы она продемонстрировала готовность принять других собак (однако Бинго так и остался обделенным).
Со дня знакомства Миша и Мэри ели вместе, выходили на прогулку вместе и спали бок о бок. Когда хозяева Миши пришли забирать его после предварительного визита домой, его пришлось тащить, а через час он вернулся, перепрыгнув через свой забор. Затем он выпустил Мэри из нашего двора, прокопав лаз под забором, и она стала его спутницей в путешествиях. Они пропадали целыми днями, а иногда даже уходили на всю ночь, и по утрам я обнаруживала их спящими на крыльце. Когда мы были вынуждены не выпускать Мэри из дома из-за закона о поводке, она ждала своего супруга у двери, а когда он входил, она быстро подходила к нему и зарывалась носом в его мех. Миша при этом стоял неподвижно, терпеливо ожидая, пока она изучала его. Кстати, именно поэтому собаки катаются на наших вещах. Это очень социальные существа. Они приносят запахи домой и делятся информацией.
С этого времени дом Миши был там, где находилась Мэри. К ней он возвращался из путешествий. Пока Миша отсутствовал, Мэри ждала его, сидя у двери или глядя в окно.
Когда она видела его, то сразу вскакивала, так что мы знали, что нужно открыть дверь и впустить бродягу. Согласно распространенному предубеждению, собакам неведома верность. Это не так. В полной мере, как и любая человеческая история любви, история Миши и Мэри демонстрирует эволюционную ценность романтической любви. Сила, которая двигала Ромео и Джульеттой, не менее сильна и важна, если ее проявляют представители животного мира. Сила связи помогает убедить самца в том, что именно он, а не другой кобель, является отцом всех рожденных щенят и что оба родителя настроены на сотрудничество, когда придет время их воспитывать.
Эти щенки стали пятым, шестым, седьмым и восьмым членами нашего собачьего сообщества. Они родились ранним майским утром после тяжелой ночи. Не обращая внимания на коробку для щенков, которую мы поставили, Мэри выбрала место в глубине моего шкафа и оставалась там вплоть до начала родов. Однако потом она запаниковала и начала отчаянно искать место получше. Собака металась вверх и вниз по лестнице с безумными глазами, ее бока вздувались, кровь и амниотическая жидкость испачкали ее красивые меховые панталоны. Миша был со своими хозяевами, а Бинго и Вайолет находились рядом, смотрели и убирались с ее дороги каждый раз, когда она проносилась. Что бы мы ни делали, чтобы успокоить Мэри, ничто не помогало. Не имея опыта и столкнувшись с самым критическим моментом своей жизни, собака была напугана и чувствовала себя очень одинокой.
В конце концов она решила лечь со мной на мою кровать, и как раз вовремя. Появился белый щенок – он стал моим любимым ездовым псом Сьюзи, героем-победителем зимних троп, который в последние годы своей жизни, подобно отцу, свободно путешествовал, правда, не по городу, а по лесам, где встретил самку койота и женился на ней. Но это уже другая история…
Едва белый щенок сделал первый вдох, как за ним последовал черный щенок, его грозный брат Виндиго. За ним последовала пара близнецов, мальчик и девочка – Зуи и Мойра, серые с белым, как Миша. Когда начались роды, Мэри коротко взвизгнула, но почти сразу же отбросила свой страх и боль и принялась за работу. Повинуясь закону природы, она засовывала голову под приподнятое бедро и, прижавшись пастью к вульве, освобождала каждого появляющегося щенка от плодного пузыря. Облизывая языком и покусывая резцами, роженица снимала пузырь с ноздрей каждого щенка, пока тот не оказывался освобожденным до бедер, с пузырем, собранным, как рубашка, вокруг пупка, и пуповиной, лежащей между острыми зубами Мэри. Затем она деликатно перегрызала пуповину и проглатывала пузырь. Как только выскользнул послед, она проглотила и его. Мэри так быстро справлялась с каждыми родами и поддерживала в такой чистоте свое тело и новорожденных щенков, что к тому времени, когда маленькая Мойра благополучно появилась на свет, ей уже нечего было вылизывать. После этого Мэри свернулась в клубок. К моему большому удивлению, она подняла глаза и взглянула на меня почти враждебно. «Чего ты на меня уставилась?» – будто спросила она.
Мне казалось, что я вообще ничего не вижу, кроме сжавшейся в клубок Мэри, ее высоко поднятой головы и ушей. Ее глаза были жесткими, взгляд был твердым и прямым, словно она осуждала меня. Бедра для собак – то же самое, что руки для людей, когда дело доходит до укрытия младенцев. Узкие бедра Мэри скрыли ее щенков, как будто их вовсе не было. «У тебя все хорошо? Хочешь попить воды?» – спросила я, предлагая ей миску. Собака холодно посмотрела на меня, словно впервые видела. Я решила выйти из комнаты. Вернувшись позже, я попыталась приподнять ее бедро, чтобы посмотреть на щенков. Выражение морды Мэри не изменилось, но она сжалась еще сильнее. Стало понятно, что для того, чтобы рассмотреть щенков, нужно приложить усилия и разжать бедра Мэри. Я не хотела этого делать. Вместо этого я предложила ей воду, молоко и еду. Но это было не то, чего она хотела. Она хотела остаться в одиночестве, и я снова вышла. Когда я пришла к ней в третий раз, она решила ненадолго довериться мне. Собака рванулась вниз и наружу, чтобы облегчиться, а затем моментально прибежала обратно, страшно запыхавшись. Мэри вскочила на кровать и устроилась со своими младенцами, которые к тому времени были уже совсем чистенькими. Щенки крепко спали, плотно прижавшись друг к другу. И до самого конца своей долгой жизни Мэри была преданной и замечательной матерью.
На следующий день хозяева Миши привели его познакомиться со щенками. Никто из нас не был готов к тому, что произошло. Миша вбежал в комнату, как обычно, бодро и дружелюбно, но при виде Мэри остановился как вкопанный и резко переменился. Он немного пригнулся, опустив голову, уши и хвост, и замер неподвижно посреди комнаты, глядя на Мэри. К тому времени ее уговорили использовать для щенков подходящую коробку, и она лежала в ней в дальнем конце комнаты, свернувшись калачиком и крепко прижав своим сильным бедром всех четверых щенков. Но голова у нее была высоко поднята, уши стояли прямо, глаза широко раскрыты, и она пристально смотрела на Мишу через край ящика. Ее губы были оттянуты назад, но видны были только резцы. Однако выражение ее морды было неласковым.