Я лежала в кровати, охваченная непонятным предчувствием. Должно случиться что-то трагическое. Но что? И когда?

Пока я прислушивалась к усиливающемуся уличному шуму, моя комната меняла цвет от серебристого к розовому. Я ощущала какое-то беспокойство. Смена часового пояса? Страх за свою безопасность? Чувство вины в отношении Мориссоно?

Стоп. Это уже слишком. Я посетила монастырь, и через четыре дня Мориссоно нашли мертвым на тропинке. Мои действия повлекли за собой смерть священника? Должна ли я была предвидеть, что ставлю его жизнь под угрозу?

Я его подставила? Да что это за чертов скелет?!

Беспокойство усиливалось от того, что другие владели информацией, которой у меня не было.

Блотник. Фридман. И даже, судя по всему, Джейк.

Особенно Джейк. Неужели он лелеет тайные планы, которыми не хочет делиться? Я в это не верила.

Что он утаивает?

Опять же — оссуарий Иакова. Все обсуждают эту штуковину. Я поклялась разузнать о нем сегодня же.

И моментально почувствовала себя лучше. Готова к действию. По крайней мере, что-то планирую.

В шесть часов я поднялась, приняла душ и спустилась в ресторан, надеясь, что Райан тоже встал рано. Думаю, он смирился с тем, что мы живем в разных номерах.

Мы обсудили все еще в Монреале. Я настояла на разных комнатах, аргументируя это тем, что у нас деловая поездка. Райан возражал, говорил, мол, никто не узнает. Я предположила, что будет здорово и даже романтично бегать по отелю друг к другу. Он не согласился. Но в итоге я одержала победу.

Райан уже сидел за столом, ковыряясь в своей тарелке.

— Почему на завтрак подают оливки?

Язык его заплетался: видимо, на моего приятеля смена часовых поясов повлияла сильнее.

— Ты их не любишь?

— Уважаю. Но после пяти вечера. — Райан отодвинул тарелку и принялся за яичницу. — Кошмар.

Прикинув, что милой беседы не видать, я сконцентрировалась на хумусе и сыре.

— Вы с Фридманом едете допрашивать Каплана? — спросила я, когда Райан доел.

Он кивнул и посмотрел на часы.