– Во, дают… – брякнул шофер.

Парень в прицепе весело помахал обеими руками и облокотился на скомканный чехол. Затем достал снизу яблоко и, потерев его о майку, надкусил.

– Отклейся от этого психа, – приказал Нуркин.

– Сейчас, я запрошу охрану.

Доев яблоко, молодой человек запустил огрызком под колеса и потянулся за вторым. Он поводил рукой где-то у колена и вдруг поднял из-за бортика длинное ружье.

Шофер ударил по тормозам, и Нуркина швырнуло на переднее сидение. Через долю секунды его откинуло назад – это врезался не успевший среагировать «Роллс-Ройс» Горшкова. И еще через мгновение, почти одновременно, он ощутил третий толчок, правда, не понял, от чего.

«Вольво» развернуло на девяносто градусов и понесло кувырком – с колес на двери, с дверей на крышу, опять на двери и снова на колеса.

Нуркин вцепился в сидение, но, сорвав ногти, отскочил к потолку и запрыгал по салону. Вместе с ним, натыкаясь на пружинящие спинки, колотился Горшков. Пристегнутый ремнем водитель сидел на месте и истошно орал.

Сквозь выбитые окна Нуркин видел черно-синюю карусель земли и неба, слышал скрежет металла об асфальт, чувствовал запах горящей резины. Страх почему-то отступил, мысли неожиданно упорядочились и потекли в ускоренном темпе.

Черная метка, это она… но о поездке никто не знал… но четыре шины… но никто же не знал… из своих – никто… из Ополчения – тем более… его просто нет… это чужие… это не за ним… не важно… выжить… он уже умирал, это не страшно… но выжить… выжить… ведь это не за ним…

– Падла! – Выдохнул Нуркин, хватаясь израненными пальцами за подголовник.

Автомобиль продолжало тащить по дороге, долго, невообразимо долго крутить, корежить, царапать, и Горшков – прогоревший туз, вонючий сноб, виновник катастрофы – перелетев на переднее сидение, продолжал содрогаться, разбрызгивая повсюду густую, липкую кровь.

Наконец, инерция погасла, и машина, замерев в верхней точке, со скрипом рухнула на асфальт.

Жив?!

Нуркин подергал ручку, но дверь заклинило. Он уперся в нее пятками и застонал от натуги. Дверь не поддалась. Он попробовал вторую – то же самое. Путаясь в разорванной обивке, Нуркин повернулся к заднему окну, но оно было сплющено в узкую бойницу.

– Владислав Борисович… – еле выговорил водитель. – Владислав Борисович, вы целы?

– Все, нет выхода! – Захохотал он. – У меня нет выхода!

Сквозь дыру в крыше он видел, как к «Вольво» несется стрелок из прицепа. Парень спешил, но его ноги отрывались от земли так медленно, словно он бежал под водой. Краем глаза Нуркин заметил хромированный обруч – вращаясь, железка неторопливо опускалась в кусты, и все никак не могла упасть.

– Это по твою душу, – монотонно произнес Нуркин. – Это же твои киллеры, меня-то убивать не станут. Меня убить невозможно!!

Он положил руки на горло сидевшего впереди Горшкова и сжал – со всей ненавистью, что в нем жила. Обруч по-прежнему вертелся над кустами. К парню с ружьем присоединились еще двое, но, как и он, они еле двигались.