– Что у тебя там? – Раздалось из комнаты. Это не Панкрашин. Другой голос – тоже без страха.

– «Скорую»! – Крикнул Костя. – Ему плохо!

– Ну, нах!.. Кому плохо?

В прихожую, застегивая ширинку, вылез еще один Крепкий.

– Ты, нах… – обронил он, натыкаясь взглядом на труп у стены. Его пальцы затеребили непослушную пуговицу, но глаза уже поднялись на Костю и вновь опустились на тонко курящийся ствол «Штайра».

Сберегая патроны, Константин выстрелил одиночным в ухо и потянул дверь. Крови, как он и думал, в комнате не было. Привязанный к стулу Панкрашин уморительно скакал на месте, а молодая, но совсем не красивая женщина – надо полагать, жена – рыдала в углу, вяло натягивая на живот изодранный халатик.

– Вы кто, милиция?

– Ага, – кивнул Костя. – Чего они хотели?

– Компаньон подставил… проценты идут… – замямлил Панкрашин, бестолково дергая толстую веревку.

– Что же вы раньше? – Всхлипнула женщина. – Надо было раньше…

– Почему не звали на помощь?

– Да кто придет-то?

– Ну я же пришел.

– Надо было ра-аньше, – завыла она. – Ра-аньше-е!..

– Сожалею.

– Развяжите меня, – попросил Панкрашин.

– Это успеется. Я хотел бы кое-что уточнить. Три фамилии: Нуркин, Немаляев, Кочергин.

– Норкин? Не знаю такого. Да развяжите же!

– Врешь. Кочергина, черт с ним, мог и забыть, а вот Нуркин… не верю.

– Вы не из милиции? – Запоздало насторожился Панкрашин.