Водитель понимает, что ты знаешь, где он живет. И если он станет болтать с копами или страховой компанией, то вляпается в неприятности. Свое прозвище "Джимми Джентльмен" Джимми получил за то, что хотя как и остальные, он забирал водительские права, но вкладывал пятидесятидолларовую купюру в бумажник водителя до того, как смывался.
Даже припомнить не могу, скольких друзей он так завел в аэропорту. Народ обожал его. Водители предупреждали его людей, когда ожидался крупный груз. Дошло до того, что копы отрядили целую армию, чтобы остановить его, но не сработало. Вышло так, что Джимми ввел копов в долю. Джим мог подмазать даже святого. Он говорил, что подкупить копов, как кормить слонов в зоопарке. - Знай, подкидывай им фисташки.
Джимми был из тех парней, что обожали киношных злодеев. Он назвал своих сыновей Фрэнком Джеймсом Бёрком и Джесси Джеймсом Бёрком. Он был здоровым парнем и умел драться.
Да и выглядел он бойцом. У него был сломан нос, и Джимми был спор на расправу. При малейшем намеке на неприятности он мог за секунду тебя уделать. Он хватал парня за галстук и размазывал лицом по столу, прежде чем бедняга понимал, что у него проблемы. Парень мог назвать себя счастливчиком, если Джимми отпускал его живым. У Джимми была репутация бешеного. Он мог убить.
В этом никто не сомневался. Джимми мог в одну секунду пожать тебе руку, а во вторую замочить. Ему было без разницы. За ужином он мог быть прекраснейшим парнем во всем мире, но затем мог грохнуть тебя во время десерта.
Его все боялись, даже те, кого боялись. Никто не мог понять, как вести себя с ним, к тому же он был умней всех ребят из своего окружения. Джимми умел зарабатывать. Он всегда приносил Поли деньги, поэтому его бешеные выходки и терпели".
На четырнадцатый день рождения Тадди с Ленни Варио подарили Генри карточку профсоюза каменщиков. Даже тогда, в 1957-ом году, строительные профсоюзы платили рабочим неплохую зарплату (сто девяносто долларов в неделю), предоставляли своим членам обширную медицинскую страховку и дополнительные льготы, такие как отпуска и больничные.
За такую карточку профсоюза большинство местных работяг дорого бы заплатили - если у них хоть на что-то были деньги. Генри дали карточку с тем условием, что подрядчик внесет его в зарплатный фонд без выхода на работу, а его зарплату делили между собой Варио.
Карточку ему дали также, чтобы облегчить сбор лотерейных ставок или выплат по займам на местных стройках. В течение нескольких месяцев Генри вместо того, чтобы ходить в школу, собирал деньги на различных стройках и приносил все назад в подвал пиццерии "Престо", где устроили счетную контору.
"У меня все шло замечательно. Мне нравилось ходить на стройки. Все знали, кто я. Все знали, что я с Поли. Иногда, поскольку я был членом профсоюза, мне позволяли окатывать водой из пожарного шланга свежие кирпичи. Мне это нравилось. Было весело. Мне нравилось смотреть, как кирпич меняет цвет.
Затем однажды, когда я вернулся домой из пиццерии, отец поджидал меня с ремнем в одной руке и письмом в другой. Письмо пришло от школьного надзирателя. В нем говорилось, что я несколько месяцев не посещал школу.
Своим предкам я говорил, что каждый день туда хожу. Я даже, как прилежный ученик, брал книги и затем оставлял их на стоянке.
А Тадди я говорил, что нас распустили на лето, и с родителями все улажено. Получилось так, что я всех разом надул.
Отец меня так избил, что на второй день Тадди и парни спросили меня, что произошло. Я рассказал им. Я даже сказал, что придется оставить работу укладчика кирпичей.
Тадди сказал, чтобы я не волновался и позвал меня с двумя парнями прокатиться. Едем мы по городу, а я понять не могу, в чем дело. Наконец, Тадди остановился.
Он показывает на почтальона, раздающего почту через улицу. – Это твой почтальон? – спросил он. Я кивнул. Затем оба парня неожиданно вышли из машины и схватили почтальона. Я глазам не мог поверить.
Посреди бела дня. Тадди вместе с парнями пошли и похитили моего почтальона. Парня затолкнули на заднее сидение, и он посерел. Мне было стыдно на него глядеть. Все молчали.
Наконец мы доехали до пиццерии, и Тадди спросил, знает ли он, кто я такой. Парень кивнул. Тадди спросил, знает ли он, где я живу. Парень опять кивнул.
Затем Тадди сказал ему, что с этого момента все письма из школы будут приходить в пиццерию, а если парень еще раз принесет ко мне домой письмо из школы, то Тадди запихнет его в печь вперед ногами.
Так все уладилось. Больше никаких писем от надзирателей. Никаких писем из школы. По правде говоря, совсем никаких писем. Пока, наконец, спустя пару недель, моя мама не пошла на почту и не пожаловалась".