– Думаешь, притворялся? Я уверена, что он любил тебя, Рокси.

– Может быть. Но любви недостаточно. Он знал, что делал. Позволил мне думать плохо о маме и о бедном Эндрю только, чтобы спасти «честь своего рода». Я думала, что знаю его не хуже, чем себя.

Она коротко, глухо рассмеялась.

– Впрочем, оказалось, что и себя я не слишком хорошо знаю.

– Ты должна немного расслабиться, – посоветовала Саммер. – Некоторые за всю жизнь не испытают столько боли, сколько ты за несколько лет. Прошла сквозь ад. И не сломалась.

Рокси улыбнулась:

– Спасибо. Но так или иначе, достаточно обо мне. Что происходит в твоей жизни? Снова пишешь?

Они немного поговорили о работе Саммер, и беседа неизбежно свернула к Майклу. Саммер не могла заставить себя обсуждать с кем-то слова Томми Лайона о любовнице Майкла. Несправедливо обременять этим бедную Рокси или пачкать ее воспоминания о брате. Но она болтала о его новой клинике, сестрах, оптимистических статьях о пациентах, чудом вышедших из долгой комы.

Наконец, после долгих колебаний, Саммер заговорила об Алексии и призналась, что за эти месяцы они стали близки.

– На следующей недели она прилетает на слушания по делу твоего отца. И хотела бы увидеться с тобой.

Плечи Рокси напряглись.

– Не слишком блестящая идея.

– Она тоскует по тебе, – настаивала Саммер. – Твоя мать – твердый орешек, но под толстой скорлупой скрывается хороший человек. Сострадающий.

– Раньше ты так не думала.

– Я неверно о ней судила, не знала фактов. Послушай, она человек и тоже делала ошибки.

– Слабо сказано, не находишь? – прошипела Рокси.

– Ладно, большие ошибки. Но она хочет все исправить. Неужели не увидишься с ней хоть на несколько минут?

Рокси яростно затрясла головой.

– Не могу.

– Она не хотела тебя ранить.