Михаил долго корпел, стараясь уместить историю своей жизни на нескольких выделенных ему страничках. Когда ему показалось, что точнее уже не скажешь, перечитал еще раз. Покивал сам себе. Он написал все как есть, только не стал упоминать, что не является родным отцом Матвея. А почему – и сам бы не мог объяснить. Казалось бы, в таком случае ответственности он особой за судьбу брошенного ребенка не несет. Но врач чувствовал, что по большому счету это не так. Уж лучше пусть парень думает, что бросили его из-за тяжелых обстоятельств, пусть даже считает свою мать не совсем нормальной. Незачем ему знать, что на самом деле его родной отец – совсем другой мужчина, и что он тоже предал своего ребенка. Михаил задумался – можно ли так считать – и опять сам себе покивал. Если бы не предал, то с Ланкой в тот страшный час был бы именно он, и вышла бы совсем другая история. Врач еще упомянул, что о покинутом в метро младенце остальные их дети ничего не знали. И что все остальные обитатели бункера, кроме них, погибли – тут он мысленно попросил прощения у оставшихся, но чувствовал, что так будет лучше. И точного местоположения бункера тоже не стал указывать на всякий случай.

Он постучал в дверь, и когда заглянул часовой, отдал ему исписанные скупым почерком листы. Через некоторое время тот вызвал его на допрос – на этот раз одного, без Ирины.

Молодой военный пристально глядел на него, держа бумаги в руках.

– Первая часть вашей истории похожа на правду, – тихо сказал он. – По крайней мере, мои приемные родители рассказывали то же самое.

Он выглядел спокойным и сосредоточенным. Михаил вздохнул. Конечно, глупо было бы думать, что мальчик кинется ему на шею с криком «Папа!». И все же он не ожидал от Матвея такого самообладания. Он думал, что парень спросит – как же ты мог? Почему кинул меня на чужих людей? Но тот явно не был намерен признавать внезапно свалившихся на голову родственников, и Михаил не мог осуждать его за это.

– Значит, все это время вы жили в бункере примерно здесь? – Парень ткнул пальцем в лежащую перед ним истрепанную карту. Место он указал не совсем точно, но Михаил решил не поправлять.

– Да, – ответил врач.

– А почему вы вдруг решили вернуться?

И тут Михаил понял, что это очень трудно объяснить. Парень сверлил его взглядом.

– Я думал о дочери. Ей не надо было оставаться там. Бункер – неподходящее для нее место.

– Она же там выросла. – Парень прищурился. – Понимаете, я обязан все проверить. Откуда я знаю, что вы – не шпионы? Может, того человека, который ушел с женой с Киевской девятнадцать лет назад, уже и в живых-то давно нет. А кто-то из тех, кто знает эту историю, решил придумать такую легенду для разведчиков. Киевская – это Ганза. У нас напряженные отношения с Ганзой. Мы должны быть бдительны. – Он повысил голос, явно повторяя то, чему его учили. Михаил не так уж много видел коммунистов в прежней жизни – разве что несколько старушек на митинге. Да еще, может, дядю Гену – если, конечно, того можно было так назвать. Но что-то знакомое почудилось ему сейчас в интонациях мальчика. Возможно, тот подозревал, что их подслушивают.

– Ну? – вдруг совсем другим тоном, негромко спросил Матвей.

– Это было последнее желание ее матери, – тихо ответил врач. – Она просила отвести девочку к людям. И кстати, есть способ проверить, кто я. Твои приемные родители наверняка узнают меня, хотя столько лет прошло.

Парень нахмурился.

– Я подумаю о том, чтобы устроить вам очную ставку с моим отцом, – сухо сказал он. – Моя мать умерла. Допустим, я вам верю. Но есть кое-что еще, – продолжал парень таким тоном, что Михаил сразу насторожился. – Как вы объясните вот это?

В его руках был измятый, грязный клочок бумаги.

– Что это? – удивился Михаил.

– Это было найдено в вашем рюкзаке. Можете объяснить, что тут написано?

Михаил взял скомканную бумагу. Вгляделся в разбегающиеся буквы. Кажется, это был почерк Стаса. «…Не было возможности поговорить… подслушивали… Наташа… таблетки, Гарик, ружье… Рустам». Он вздрогнул. Это не укрылось от глаз военного. Но Михаилу было наплевать. На что смеет намекать этот тип! Лучше бы он замерз на поверхности, лучше бы его никогда не приносили в бункер. Наташа, конечно, девочка с характером, но никогда она бы не сделала такого… Не обрекла бы на смерть родную мать. И Рустам… Они же дети! А Гарик был его отцом. Этот гад судит всех в меру своей испорченности! И если бы он не погиб по дороге, Михаил сам, собственными руками убил бы его сейчас.

Он вдруг осознал, что следователь ждет ответа.