— Рад, что ты оценил его мощь Ярушка, — довольно отозвался Темряй и сам с неподдельным теплом уставился на халу.

— Весьма занимательное творение, — с медлительной расстановкой произнес Перший, оперев локоть об облокотницу кресла и придержав перстами подбородок слегка приподнятой головы. — Как я погляжу, в творение этого хала принимал участие не только ты Темряй, но и похоже еще кто-то… Очевидно, что Словута и тот, каковому поколь запрещено создавать нечто больше Дремы.

Змея в навершие венца Господа дотоль спокойно лежащая, явно встревожено вздела голову с хвоста, и, приоткрыв пасть, выудила оттуда розоватый язык, принявшись его раздвоенным кончиком торопко ощупывать пространство подле себя. Темряй чуть слышно хмыкнув, впрочем, не отозвался Отцу. Судя по всему, ощущая собственную вину пред ним, а может, просто не успев, абы в разговор ворчливо вступил Мор, стремительно прикрывший очи, и, утопивший голову в глубине ослона кресла, точно страшась испепелить возникший пред ним образ:

— Занимательное, Отец, несомненно. Если представить, что это самое «ух, ты!» и «вот это да!» в сотни раз превышает ноне виденное. Возможно, будут правы палубинцы, оные окромя «Кусэйдия и Куокэ!» ничего более крикнуть и не смогли.

— Почему не смогли… смогли, — немедля вставил Темряй и широко улыбнулся. — Они еще кричали: «Кюа хэ киюмбе!»

— Очень своеобразно, — обидчиво бросил в сторону младшего брата Мор.

Зиждитель также энергично махонисто раскрыл очи и пульнул в направлении летающей халы стрелообразную полосу черного света. Каковая, в доли секунд нагнав существо в своде залы воткнулась своим острым наконечником ему как раз между ног, словно пронзив все туловище насквозь… И тем самым разорвав его на две части. Хала немедля надрывисто дернула двумя половинками тела, головы, лап и крыльев да распалась на зелено-бурые блики света. Прошел еще вероятно морг и те блики света втянулись в серебристые полотнища облаков свода, придав им зеленоватую крапчатость. Внутри самих полотнищ, что-то гулко хлюпнуло, и вниз на Темряя и стоящего рядом с ним мальчика, мощным потоком излилась вода.

— Ой! — негодующе воскликнул Яробор Живко, не ожидающий, что его сызнова вымочат, а, чего еще более неприятно ледяной водой по вздетому кверху лицу.

— Ох, Ярушка прости, — торопливо проронил Мор, судя по всему, та вода предназначалась только младшему брату.

— Не в ту сторону пульнул гнев, — пояснил Темряй, смахивая с волос и лица капель водицы, и вроде тем мановением просушивая себя. Хотя стоящий подле него юноша приметил, что поток воды редкой капелью затронул волосы и лицо Господа, обойдя его всей остальной массой по коло.

— Вы, видимо, решили меня нынче утопить, — все также недовольно вставил мальчик, отжимая воду вниз на пол с длинных волос.

Негромкий смех наполнил залу, и медленно прокатившись, заколыхал одну из зеркальных стен, впустив в помещение зримо обеспокоенную Кали-Даругу.

— Поди, мой милый ко мне, — полюбовно протянул Перший, и, подняв с колен плащ сына, легохонько его встряхнул, расправляя на нем материю. — Я тебя укрою.

— Прости мой драгоценный, сие предназначалось не тебе, — расстроено молвил Мор и порывчато шевельнулся в кресле, намереваясь подняться.

Одначе его опередила демоница. Она вельми сердито полыхнула двумя черными очами в сторону провинившегося Господа и стремительно приблизившись к Першему, приняв из его рук плащ, в доли секунд оказалась подле мальчика. Со всей заботой и трепетом укрыв Ярушку с головы до ног в голубоватое, долгое полотнище.

— Разве можно мальчик Господь Мор такое творить, — наконец озвучила она свое недовольство, утирая краем плаща лицо юноши. — Господин итак слаб здоровьем… Столько сил потрачено, чтобы его укрепить, а вы озорничаете и ледяной водой полощите.

— Я не нарочно, — досадуя на самого себя, отозвался Мор и так как он уже привстал с сидалища кресла вновь гулко плюхнулся на него.

— Надобно уметь сдерживать свой гнев, мой дражайший мальчик, — с родительской интонацией в голосе отметила рани Черных Каликамов так, точно имела на это право.

— А, что такое «кюа хэ киюмбе»? — вопросил утираемый Кали-Даругой мальчик, обращая днесь поспрашание к ней.

— Убейте эту тварь, — немедля пояснила демоница, определенно, не придав значения тому, что у нее спросили, ибо была занята более насущным. — Господь Перший я посмотрела апсарас и потолковала с ними. Это то, что нам надо сейчас, просто незаменимые существа. Мальчик Господь Темряй, — и рани перевела взор с лица юноши, которого ласково гладила по спине и голове, просушивая, и воззрилась с нежностью на младшего из Димургов. — Творит все всегда безупречно и такое прекрасное, умное, трудолюбивое, как и сам.