Я сижу в чайной. На улице царит оживление, и со своего места я вижу, как прохожие останавливаются перед витринами разных магазинчиков. Меня окружают большие кожаные кресла, которые соседствуют с разномастными кухонными стульями, и такие же разномастные столы, ни один из которых не похож на соседний. Стены увешаны старыми рекламными объявлениями и пожелтевшими страницами «ELLE» пятидесятых годов. Наверное, все это придает чайной старомодное очарование – и ощущение неряшливости, которое ужасно меня беспокоит.

Пытаясь отвлечься, смотрю на витрину, заставленную фарфоровыми тарелочками с аппетитными сладостями. Вижу лимонный пирог с толстым слоем безе, за который без колебаний продала бы душу. На небольшой табличке, свисающей над витриной, мелом написано: «У нас только домашние торты» и ниже: «Жизнь коротка. Не откажите себе в десерте!» Стоит кому-то из посетителей подойти к столику, как мужчина лет пятидесяти, вооруженный ножом, лопаточкой и розовым фартуком, рассказывает, какой торт с чем. Потом отрезает посетителю кусочек от выбранной сладости и с энтузиазмом делится рецептом.

Дверь открывается, и звон колокольчика сопровождает появление девушки индийского происхождения. Мужчина с лопаточкой в приливе энтузиазма осыпает одного из посетителей сладким дождем из песочного печенья и безе, но тот разговаривает по телефону и ничего не замечает.

– Здравствуй, ангел мой!

– Привет, Леон!

Я собираюсь подать девушке знак, но не успеваю.

– Я ищу Алису! – громко объявляет она, заставляя всех посетителей вздрогнуть.

Ошарашенная таким вступлением, я, как школьница, поднимаю руку. Меня на долю секунды опередила юная девушка лет двадцати, которая удивленно отозвалась на «Алису». Саранья бросается к ней, на ходу бодро извиняясь перед остальными посетителями. Саранья совсем крошечная, несмотря на высокие каблуки, но улыбка, которая освещает ее лицо, согревает все вокруг.

Она расстегивает пальто и начинает разматывать трехкилометровый бежевый шарф крупной вязки, обмотанный вокруг ее шеи, одновременно выпаливая на полной скорости:

– Приятно познакомиться! Я опоздала? Да, наверняка опоздала, я совсем забыла, на сколько мы договорились. На десять? Или одиннадцать? Я безнадежна! Не знаю, что Анджела обо мне рассказывала… может, правду, а может нет, кто знает? Зависит от того, что именно она рассказывала…

Встаю из-за стола и направляюсь к Саранье, чтобы рассеять недоразумение. Она тем временем с громким вздохом падает на стул напротив девушки.

– Вот я глупая! Ты наверняка предпочитаешь общаться на английском! – говорит она и продолжает на французском: – Вчера у меня было свидание с одним французом. Ты и представить не можешь, какие французы психи! Он назначил встречу на половину восьмого! Кто назначает встречу на половину восьмого в пятницу вечером? Кто?! Я скажу тебе, кто: полные неудачники! Я живу полной жизнью и не хожу на свидания в полвосьмого! В это время можно разве что чаи распивать! Флиртуя с девушкой, разве приглашаешь ее на чай? Нет! Мы же не в детском саду! У этого парня уровень хамства просто зашкаливает! Знаешь, что он сделал? Ты никогда не догадаешься! – Саранья не дает собеседнику ни секунды, чтобы догадаться, и полностью игнорирует мое присутствие, хотя я откашлялась уже трижды. – Он меня не дождался! Я пишу ему, спрашиваю: ты вообще где? А он отвечает… Знаешь, что он отвечает?!

Она высыпает на стол содержимое своей сумочки. Смартфон падает на неописуемое количество барахла. Нужно быть Мэри Поппинс, чтобы впихнуть это все в такую маленькую сумочку…

– Прошу прощения, – говорю я, пытаясь вклиниться в разговор.

– Горячий шоколад, пожалуйста, – отвечает Саранья, приняв меня за официантку, и принимается размахивать телефоном. – Я тебе сейчас скажу, что он отвечает, этот придурок!

Она яростным движением снимает блокировку и торжествующе читает:

– «Сейчас 22:17…» Да-да, и многоточие. Ясно, что он псих! При чем тут время? Он продинамил меня и решил сказать, сколько времени? Я что, спрашивала, который час? Нет! Он псих, точно тебе говорю! Двадцать три процента парней в «Тиндере» – психи. Это статистика, я проверяла!

Машинально затягиваю хвостик потуже. Внутренний голосок шепчет, что я еще могу сбежать, но потом я вспоминаю свое обещание Анджеле…

– Это я Алиса, подруга Анджелы, – говорю, повысив голос.

Саранья резко замолкает и, осмотрев меня с головы до ног, поворачивается к юной девушке, которая похожа на парализованного Бэмби перед фарами тридцатитрехтонного грузовика. В следующую секунду Саранья заливается веселым смехом, что, кажется, пугает девушку еще больше.