Вот и все, Брюс. Скарлетт улетела. Я провожала ее и только что вернулась из аэропорта Хитроу, расстроенная и подавленная. Перед тем как мы расстались возле пункта паспортного контроля, я дала ей небольшой, наспех упакованный сверток.
– У меня для тебя подарок.
Развернув сверток, Скарлетт вытащила из него браслет с тремя маленькими подвесками. Один был в виде рыбки, другой – лодки, а третий – крошечного маяка. Ужасный китч, чего душой кривить. Я купила этот браслет позавчера на рынке. Он напомнил мне о Квинстауне.
– Вот станешь суперзвездой, будешь смотреть на этот браслет и вспоминать наше детство.
– Он довольно миленький, – солгала Скарлетт.
Я рассмеялась.
– Думаешь, за все то время, которое мы провели вместе, я не научилась распознавать твою ложь?
Скарлетт тоже рассмеялась и надела браслет на запястье, где ее покрытую татуировками кожу уже украшало бесчисленное множество браслетов.
– Теперь с тобой всегда будет частичка меня. Помни об этом, если когда-нибудь тебе станет грустно или одиноко.
Скарлетт крепко обняла меня.
– Спасибо, Алиса, – прошептала она, – это прекрасный подарок.
Чтобы скрыть слезы, я спрятала лицо в ее волосах – платиновых с розовыми прядками. В детстве они пахли ромашкой. И я вдруг подумала, что когда Скарлетт станет знаменитой, я буду единственным человеком в мире, знающим эту подробность.
– Он страшный, знаю, – с улыбкой продолжила я. – Разрешаю носить его только тогда, когда будешь скучать по мне.
– Тогда мне придется носить его постоянно, потому что я скучаю по тебе все время, – призналась Скарлетт и одарила меня своей согревающей улыбкой, редкой и яркой, как луч солнца в декабре. Улыбкой, которая досталась Скарлетт от отца и которую мама ей так и не простила. На короткое время эта улыбка осветила помещение аэропорта, но потом Скарлетт скрылась на вершине эскалатора, чтобы улететь на другую сторону Атлантики и записать песню обо мне. Мы не увидимся до Рождества, то есть больше чем полгода… Скарлетт подумывает приехать к нам в Лондон с мамой. И кто знает, Брюс, может, когда я увижу свою младшую сестренку в следующий раз, она будет рок-звездой. Было бы забавно, правда?
Я больше не дрожу и не плачу. Джереми по прежнему держит меня, я отцепляю от себя его руки и делаю шаг назад. Он что-то говорит, но я не слышу. Мы смотрим друг на друга несколько секунд, которые кажутся мне вечностью. Я могла бы все отрицать. Могла бы притвориться, что не понимаю, о чем он. Но уже слишком поздно. Молча иду в коридор и надеваю плащ.
– Ты куда?
Застегиваю молнию. Пальцы подрагивают, но совсем незаметно. Я все еще нахожусь в шоке. Паническая атака наступит через несколько минут, когда осознание произошедшего уляжется в мозгу. А может, и не наступит. Может, правда не так страшна, как постоянная ложь. Я еще никогда не мыслила так ясно.
– Я ухожу, – просто отвечаю я.
– Ты не думаешь, что нам стоит поговорить?