Венн вскинул голову. Ну конечно. Каждый волей-неволей тянется к привычному и родному. Для него родным был пёсий брёх и запахи леса. А куда перво-наперво обратится морской сегван, привыкший находить путь по расположению небесных светил? Понятно, к звёздам. Тем паче что облака, висевшие над островом Закатных Вершин, остались там же, где и сам остров. Ночное небо над озером было ясным и переливалось мириадами огоньков…
– Ох, волосатая пе… – выдохнул Шамарган. И замолк, не докончив ругательство, наверняка святотатственное и непристойное.
Волкодав не сказал ничего, но, глядя вверх, испытал жутковатое изумление, почти такое же, как то, что очень далеко от него довелось пережить Избранному Ученику Хономеру. Задрав голову, всматривался он в прозрачную вышину, искал знакомые рисунки созвездий… и не находил ни единого!
Он не припоминал подобного даже по Беловодью. Там звёзды оставались привычными…
– Мы в стране Велимор, – сказал молодой кунс.
Велимор не Велимор, да хоть вовсе иная Вселенная, – есть вода, в которую ты угодил, есть впереди берег, есть руки-ноги, значит, плыви! Думать о том, как именно всё случилось и чем может кончиться, станешь позже. Когда выберешься на сушу и выжмешь хорошенько портки…
Так рассудил про себя венн и был, конечно, прав.
Глаза его спутников понемногу привыкли к скупому звёздному свету, но по озеру ходила раскачанная ветром волна, и они всё время перекликались, чтобы не потеряться. Они не были между собой большими друзьями, а уж Шамаргану ни Волкодав, ни Винитар ни в малейшей степени не доверяли. Но даже заяц и волк вместе спасаются во время лесного пожара, и это подтвердит всякий, выросший в чащах.
Собака между тем продолжала подавать голос, а спустя некоторое время на берегу затеплился огонёк. Он был очень далёким, но плыть удивительным образом сразу сделалось веселее. Хотя знать, кого им предстояло встретить на берегу, было по-прежнему неоткуда.
Потом огонёк, а с ним и звук собачьего лая, стал приближаться, и вовсе не благодаря усилиям плывших.
– Лодка, – первым определил Винитар. Подумал и добавил: – Парусная.
– И, конечно, в ней опять твои родственники, – хмыкнул Шамарган. – По отцу…
Плавал он на удивление хорошо, да и подбитая нога в воде его явно не беспокоила.
Волкодав, оказавшийся рядом, без лишних слов опустил руку ему на затылок и притопил.
– Помолчи, – посоветовал он, когда Шамарган вынырнул и принялся возмущённо отплёвываться. – В третий раз ведь не пожалею.
Хотел было добавить, что у самого Шамаргана, должно быть, в родственниках числились змеи и скорпионы, но удержался.
Про себя же отметил, что Винитар никак не ответил на дерзость и вообще разговаривал словно бы через силу. Это мог быть весьма дурной знак, и на всякий случай Волкодав стал держаться к кунсу поближе. И, действительно, вскоре он заметил, что Винитар начал двигаться всё медленнее и отставать. Он не просил помощи, но Волкодав вспомнил камень, угодивший в спину сегвану, и про себя удивился, как долго тому удавалось держаться со всеми наравне. Видно, правду говорят люди, будто никто не сравнится с аррантом в искусстве болтать языком, с шо-ситайнцем – в науке ездить на лошади, а с сегваном – в умении плавать. Веннское племя эта поговорка самым несправедливым образом обошла стороной. Про себя Волкодав полагал, что его народ тоже очень многое умел делать лучше других, например плести из берёсты, но сейчас некогда было о том размышлять. Волкодав подплыл к кунсу и молча застегнул на нём кожаные лямки мешка, пребывавшего доселе за плечами у него самого. Мешок был жестоко издырявлен пращными камнями, однако в нём лежали карты и книги, непроницаемо упакованные от влаги, и, судя по тому, как легко плавал мешок, рыбья кожа внутренних сумок держалась очень неплохо.
Винитар всё вытерпел безропотно и только потом, когда Волкодав сунул ему в ладонь край своей куртки и велел крепче держать, негромко спросил:
– Зачем ты это делаешь, венн?
Ответ Волкодава воистину посрамил бы записного насмешника Шамаргана.