На окраине Ханьи, второго по величине города на острове Крит, в аристократическом квартале Халепа на пожертвования Ольги Константиновны в 1901–1902 гг. была построена в русском стиле церковь св. равноап. Марии Магдалины. Авторами ее проекта являлись известный петербургский архитектор Д.И. Гримм и греческий архитектор Х. Цолинасу. До 1908 г. церковь использовалась сыном Ольги Константиновны – королевичем Георгием и сотрудниками российского консульства на Крите, а затем перешла в муниципальную собственность и в дальнейшем прихода не имела.
В конце XIX в. в Салониках, вблизи набережной было устроено подворье русского афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря с домовой церковью св. вмч. Пантелеимона Целителя. Правда, здание подворья сильно пострадало от пожара в 1917 г. и было продано за небольшую сумму в 1919 г. В 1905–1908 гг. на средства российского правительства и пожертвования афонских обителей в Салониках была возведена Русская лечебница имени святого Димитрия Солунского (Солунь – древнее славянское название г. Салоники), при которой в 1908 г. устроили маленькую домовую церковь св. вмч. Димитрия Солунского. Настоятелями этого храма с самого начала по традиции служили иеромонахи афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря5.
В 1869 г. русский афонский Свято-Андреевский скит по указанию своего ктитора Андрея Николаевича Муравьева приобрел участок земли в Восточной Македонии вблизи небольшого греческого города Кавала, где устроил свой метох (имение) Нузлы. Площадь имения составила 6 тыс. десятин земли, на которой имелось два лимана, защищенных горами, а также удобная морская бухта «Левтерополь». По преданию, на этих горах имел свою крепость царь Александр Македонский, а на одной из гор, именуемой Орлиной, некогда подвизался в пещере св. Иоанникий Великий. При имении была устроена церковь св. ап. Андрея Первозванного, в начале XX в. в метохе обычно проживало около 30 насельников скита6.
В 1915 г. Кавала была занята воевавшими на стороне Германии болгарскими войсками, и Свято-Андреевский скит на время потерял расположенный там свой метох (причем около 10 русских монахов при явном попустительстве местной греческой администрации были объявлены военнопленными), что очень негативно сказалось на благосостоянии обители. В 1917 г. имение Нузлы было возвращено скиту, но всего лишь на пять лет. Уже в 1922 г. Свято-Андреевский скит окончательно потерял свой метох, который был отчужден греческим государством и заселен беженцами – греками из Малой Азии7.
После начала Первой мировой войны – в июне – июле 1916 г. на Салоникский (Македонский) фронт (открытый в сентябре 1915 г.) прибыли несколько русских бригад, объединенных затем в российский Балканский корпус, в составе которого имелось военное духовенство. В 1917 г. главным священником русских войск и православных военно-походных церквей союзников на Салоникском фронте был назначен протоиерей Павел Яковлевич Крахмалов (1863–1949), с июля 1916 г. служивший священником 3-го Особого пехотного полка и благочинным русских бригад на этом фронте. Во время войны он был контужен и ранен, имел ордена с мечами, до ордена св. кн. Владимира 3-й степени включительно, и медаль «За храбрость» на Георгиевской ленте8.
Когда русские войска прибыли в район Салоник, русские афонские обители выразили им свое приветствие и преподнесли в дар святые иконы. Все военнообязанные иноки и послушники, не имевшие возможности приехать в Россию в начале войны, отправились в Салоники, чтобы вступить в ряды армии. Еще раньше – во второй половине 1914 г. была организована русская санитарная монашеская дружина во главе с иеромонахом Епифанием для сербского фронта. Братство русских обителей Святой Горы Афон также избрало своего представителя в комитет больницы русского салоникского госпиталя. Следует также упомянуть, что 3 января 1917 г. на Афоне высадился русско-французский отряд в составе ста русских солдат под командованием поручика Дитша и пятидесяти французов. Он оставался на Святой Горе не менее года9.
45. РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ ПРЕСВЯТОЙ ТРОИЦЫ В АФИНАХ
Всего на Салоникском фронте было 76 тыс. русских солдат, а с тыловыми частями – около 81 тыс. После Февральской революции 1917 г. положение русских войск в Греции кардинально изменилось – в бригадах началось брожение, поначалу незначительное, но со временем перешедшее в развал всего корпуса. К началу 1918 г., как писал отец Павел Крахмалов, «состояние духа русских солдат очень подавленное. Лишенные всякой нравственной поддержки, не понимающие политической обстановки момента, они производят вид людей, совершенно отчаявшихся в улучшении своей участи. А из России доходят лишь грустные новости, по которым можно лишь предполагать близкую гибель их дорогой России… Известно, что теперь солдаты смеются над теми, кто читает даже Евангелие». При этом на примерно 60 воинских частей к весне 1918 г. осталось всего два православных священника, которые физически были не в состоянии посетить своих духовных детей более одного раза в год10.
Еще в январе 1918 г. русский корпус был расформирован, солдатам объявили, что они поступают в распоряжение французского правительства, и они разными путями начали покидать страну, однако уже вскоре – после революционных событий 1917 г. и поражения Белой армии в гражданской войне в Грецию прибыло значительное количество русских эмигрантов. По официальным данным, в 1921 г. их оказалось 31,5 тыс., из них полторы тысячи в Афинах и две тысячи в Салониках (их называли «левкороссос», то есть «белыми русскими»). В этих двух городах были созданы русские гимназии. Кроме того, в 1920-е гг. в Грецию репатриировалось около 100 тыс. российских греков, так называемых понтийцев или «россопонтов»11.
12 марта 1920 г. в Грецию прибыл эвакуированный на пароходе из занимаемого красной армией Новороссийска митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий). 25 марта, на Благовещение, он приехал в Афины, Пасхальную заутреню Владыка Антоний отслужил с митрополитом Афинским Мелетием в присутствии большого количества духовенства и короля. На Фоминой он служил один в соборе и говорил поучение по-русски, которое переводил на греческий архимандрит Хризостом (будущий архиепископ Афинский и всей Эллады). После проповеди митр. Антония, по свидетельству очевидцев, почти на руках внесли в алтарь и целовали обе руки со всех сторон.
После Фоминой недели Владыка просил, чтобы его отпустили на Афон, но митрополита упросили остаться на торжественную встречу в Академии Наук, где в присутствии архиереев, духовенства и семинаристов были прочитаны рефераты о его сочинениях. Через несколько дней греческое правительство выделило митр. Антонию 15 тыс. драхм12. В конце апреля Владыка уехал на Афон, где пробыл почти пять месяцев.
Также в марте 1920 г. около двух тысяч донских казаков вместе с епископом Екатеринославским и Новомосковским Гермогеном (в миру Григорием Ивановичем Максимовым) эвакуировались из Новороссийска на греческий остров Лемнос. Владыка находился на острове вместе с сыном около полугода, совершая богослужения в устроенной им походной церкви Вознесения Господня. Епископ Гермоген был тепло принят митрополитом Лемносским Стефаном и по его приглашению совершил богослужения с четырьмя русскими священниками и тремя диаконами на церковнославянском языке в соборах городов Кастро и Мудрос. Сохранилось свидетельство, что епископ отказался на о. Лемносе служить панихиду по Николаю II. Согласился отслужить эту панихиду также приехавший в марте 1920 г. на Лемнос последний протопресвитер военного и морского духовенства Российской империи о. Георгий Иванович Шавельский (1871–1951), но по свидетельству известного психиатра Н. Краинского, не по царю, а просто по рабу Божиему Николаю, ведь он – «бывший самодержец»13.
Однако это свидетельство отчасти опровергается «Архипастырским воззванием к донским казакам» Владыки Гермогена от 1 января 1922 г., написанным на Афоне. В нем епископ писал: «…когда организуется новая Донская Армия, и все будет готово на врага, тогда дайте мне знать, и где бы я ни был, я, ваш Архипастырь, готов идти с вами. Я пойду впереди вас с животворящим Крестом в руках, и буду благословлять ваше победное шествие на помощь России восстановить Престол Царский, вернуть Народу Русскому его Законного Царя. И пусть на Знаменах ваших крупными огненными, как меч Херувима, словами будет написано „Боже, Царя храни“»14.
В августе 1920 г. епископ Гермоген поселился на Афоне по протекции митрополита Антония (Храповицкого). Архиепископ Нестор (Анисимов) так писал об этой истории: «Энергичный, предприимчивый, сильный духом, он однажды в начале тяжелого периода беженства с острова Лемноса на малой утлой рыбачьей лодке приплыл на Афон за 50 с лишним морских миль. Целую неделю пробыл Владыка… в море среди бури, ветра и непогоды, одинокий на утлой лодочке. На Афон прибыл он, движимый великой ревностью увидеть и преклониться перед святыней православного иночества»15. Владыка Гермоген пребывал на Святой Горе – в скиту Новая Фиваида до 19 апреля 1922 г. При этом в ноябре 1921 г. он участвовал в работе I Всезаграничного Русского Церковного Собора в Сремских Карловцах (Королевство сербов, хорватов и словенцев).
Казаки же еще несколько лет жили на Лемносе, более того, в ноябре 1920 г. их число здесь многократно увеличилось – на острове в лагерях был размещен эвакуированный из Крыма Кубанский казачий корпус, а затем частично и Донской корпус, в составе которых имелось военное духовенство. Так, например, протоиерей Константин Романович Ярмольчук с марта 1920 г. служил на Лемносе законоучителем в Донском кадетском корпусе и священником в госпитале Красного Креста. В феврале 1921 г. на Лемносе проживало 19893 русских эмигранта, а в апреле этого года – 20774. В течение следующих полутора лет все они были вывезены в Болгарию и Королевство сербов, хорватов и словенцев, и на острове в результате их пребывания сохранились лишь остатки русского кладбища. В 1924 г. во всей Греции проживало лишь 3 тыс. русских эмигрантов, в 1928 – 2 тыс., а в 1935 – 220016.
Большую роль в поддержке беженцев сыграла королева Ольга Константиновна, в частности, она распорядилась, чтобы госпиталь в Пирее предоставлял кров эмигрантам военных чинов. Следует отметить, что последние годы жизни Ольги Константиновны были омрачены рядом обстоятельств. После убийства в 1913 г. мужа – короля Георга I, взошедший на престол сын – король Константин резко изменил политическую ориентацию, сблизившись с Германией. С началом Первой мировой войны она вернулась в Россию, где работала в госпиталях, помогая раненым. В тот период королева проживала в Константиновском дворце (в Стрельне, под Петербургом), а в 1917 г. вернулась в Грецию. После окончания греко-турецкой войны – в 1923 г. ее сыну Константину и другим членам королевской семьи пришлось покинуть страну. Ольга Константиновна умерла в изгнании, в Риме, некоторое время ее прах покоился в русской церкви во Флоренции, а в 1936 г. был перевезен в Грецию.
В 1918 г. настоятелем церкви св. кн. Ольги в Пирее был назначен упоминавшийся протоиерей Павел Яковлевич Крахмалов. После роспуска российского Балканского корпуса о. Павел остался в Греции и по приглашению королевы Ольги Константиновны переехал в Пирей. В 1921 г. он участвовал в работе Первого Русского Всезаграничного Церковного Собора в Сремских Карловцах в качестве представителя от русских общин Греции, на котором был избран членом Высшего Русского Церковного Управления за границей. Указом Зарубежного Архиерейского Синода от 26 апреля 1922 г. он был назначен благочинным всех русских церквей в Элладском королевстве (греческие иерархи считали подобные назначения неканоничными)17.
Русский Свято-Троицкий храм в Афинах после революции еще некоторое время действовал при Российской дипломатической миссии, которую с 1912 г. возглавлял последний императорский посланник в Греции Е.П. Демидов – князь Сан-Донато (1868–1943). Он и его жена, С.И. Демидова, урожденная графиня Воронцова-Дашкова (1870–1953), известная благотворительница и уполномоченная Российского общества Красного Креста, оказывали всестороннюю помощь общине храма18. В знак признательности заслуг супругов перед церковью они были погребены рядом с ее стенами.
Настоятелем Троицкой церкви с 1914 г. служил выпускник Московской Духовной Академии архимандрит Сергий (в миру Дабич Николай Федорович, 1877–1927). Вскоре после Октябрьской революции он организовал издание «Русской газеты», пытавшейся сплотить русскую общину. В своей первой редакционной статье (1919) о. Сергий писал: «В нашем горе есть еще и утешение. Мы попали в Грецию, страну Сократа, Платона, Аристотеля, Демосфена, Софокла, Перикла и великих греков, давших опору государственности, цивилизацию, красоту жизни. Мы находимся в Афинах, городе мифической древности, тех Афинах, одно имя которых волнует сердца культурнейших людей. Нас приютил благородный народ, у которого есть все данные стать достойными своих предков»19. Настоятель Троицкой церкви принимал большое участие в жизни колонии эмигрантов, в частности, став учредителем русско-греческой гимназии в Афинах.
После ссоры с П.Е. Демидовым архим. Сергий в 1921 г. был назначен благочинным русских церквей в Центральной и Южной Европе и уехал из Греции в Италию. 6 октября 1923 г. он перешел в католичество в сущем сане, в чем потом раскаялся. В своих воспоминаниях митрополит Евлогий (Георгиевский) отмечал: «До сих пор тяжелым камнем лежит у меня на душе последняя предсмертная переписка с о. Дабичем, который так рвался опять вернуться в лоно православия… „Петлю на шею я себе накинул“, писал он о своем католичестве». Скончался о. Сергий (Дабич) 8 июля 1927 г. в Сан-Ремо20.