Не скажу, что он удивился, но всё же заметил:

— Вы, как преподаватель, не должны говорить такое ученикам, леди Тавир.

Смутилась ли женщина? Как бы не так!

— Хорошо, тогда я сама его убью. — Пожала она плечами.

И развернулась, намереваясь совершить что-то мало для нас понятное, но наверняка губительное для того шутника, молнии пускающего.

За плечи, которыми только что пожимала, Алик Хитэр её мягко и удержал. А потом, когда разгневанная оскорблённая женщина к нему повернулась, парень очень серьёзно пообещал:

— Он заплатит за то, что оскорбил вас, о, прекрасная. Даю вам своё слово!

Здесь явно все были ненормальными, потому что леди мгновенно успокоилась, встала ровнее, посмотрела на серьёзного молодого человека, всерьёз вознамерившегося сдержать своё обещание, и жалобно так попросила:

— Пусть страдает.

Мы с девочками, не удержавшись, обменялись выразительными взглядами. И мысль о том, что отсюда нужно как можно быстрее бежать, она в головах у каждой появилась. Более того, эта мысль все остальные вытеснила и теперь настойчиво стучала, требуя к себе внимания.

Мы ушли с балкона только после того, как Алик кивнул леди и пообещал заглянуть к нам потом на знакомство с чаем. Хотелось бы сказать, что его никто не звал, да как-то страшно было.

Идти босиком было… странно. Странно, холодно и немного страшно — неизвестно, куда наступить можно. Успокаивало лишь то, что мы все трое без обуви были, так что чувства друг друга разделяли полностью.

Спустившись вниз, мы прошли по первому этажу, вышли на улицу, пересекли внутренний двор с коротко стриженной травой, дорожками из крупных каменных плит и фонтанчиком с низкими бортиками в центре всего этого. Затем прошли под каменной аркой и вышли на открытое пространство с множеством практически одинаковых, отгороженных забором тренировочных площадок — на некоторых были беговые дорожки, турники, стены с выступами, как в клубах по скалолазанию, на других стояли деревянные мишени человеческой формы — где совершенно новые, а где и пострадавшие. Дальше пошли уже откровенно большие полигоны, на которых кроме травы и больших каменных сооружений, похожих на бараки, ничего и не было.

На самом последнем полигоне кто-то тренировался. Судя по количеству людей и частым гневным крикам «Атакуй! Атакуй, а не упокаивай!», здесь у кого-то занятие проходило. Если судить по лязгу металла, редким испуганным вскрикам и продолжительному жуткому рычанию — занятие было страшным, опасным и я вообще сомневаюсь, что оттуда живым хоть кто-то выйдет.

— Можно было бы и по внутреннему двору пройти, — призналась леди Тавир, когда мы прошли через ещё одну каменную арку и попали на пространство, со всех сторон окруженное трёхэтажными зданиями, в окнах которых горел яркий свет. — Но там сейчас огневики занимаются, первый курс, так что мимо третьего курса некромантов идти как-то безопаснее.

Мы промолчали, женщина продолжила, подводя нас к дверям одного из зданий, что справа расположились.

— Сейчас зайдём к госпоже Офелис, — она сделала ударение на первый слог в этом странном имени, — она выдаст вам постельное, форму и так, по мелочи. Расписание занятий и свод правил вам занесут завтра, до утра постараюсь найти вам сопровождающего на первое время.

Госпожа Офелис оказалась ворчливой старушкой с удивительно крепким телосложением и поразительно низким ростом — она мне даже до пояса не доставала! Маленькие тёмные глазки, поджатые губы, грубая кожа на руках, тёмные волосы убраны в пучок на затылке, поверх тёмно-зелёного платья красовался белоснежный передник с кармашками, в которых точно что-то лежало.

Просьбу леди Тавир выдать нам комплект белья эта женщина встретила презрительно-недовольным:

— Уж второй месяц от начала учёбы пошёл, зачем этих взяли?