Кривляясь своей изуродованной физиономией, ухмыляясь ртом, в котором не хватало не менее половины зубов, бандит подошел.

— Слушай, ты! — Магдэгар брезгливо поморщился. — Ты и твои друзья, вы не хотели бы заработать немного денег?

Подонок взглянул на Магдэгара. Торжествующая улыбка мелькнула на звероподобной роже, но тут же исчезла.

Ника долго блуждала по лабиринтам подземных ходов, но выйти из здания никак не удавалось. Все выходы были завалены грудами металлической арматуры, некоторые — закрыты тяжелыми решетками, отодвинуть которые у нее не хватало сил. Это было похоже на настоящую западню.

Все тело девочки ныло и болело — в этих узких вентиляционных коридорах она могла только ползать или лежать.

Ника посмотрела наверх, туда, где почти у самой ее головы протянулись провода в пластмассовой оболочке. Ника освободила от изоляции небольшой участок провода, подключила к нему свой мини-компьютер и нажала кнопку.

На экране появилось привлекательное лицо дикторши, которая передавала последние новости:

— Три монахини и пятеро гражданских лиц стали жертвами Робокопа, который несколько дней назад взбунтовался, и теперь действует против гражданского населения. Особенно он активен в районе Кадиллак-Хайц, — девушка сделала паузу. Потом встала, швырнула листок с текстом и закрыла лицо руками. — Я больше не могу читать это вранье! — закричала она.

Ника подсоединилась к другому проводу.

На экране появилось помещение диспетчерской службы реабилитационной группы. На месте одного из диспетчеров сидел Магдэгар:

— Внимание! Говорит «Большой»! Всем подразделениям! Раздать оружие подонкам, действия их не ограничивать!

На другом экране Ника увидела Мэри, одиноко сидящую в комнате, больше похожую на камеру. Внезапно она вскочила и крикнула:

— Убийцы! Сукины дети! Мразь!

— Как приятно слушать тебя, милочка, — раздался издевательский голос Магдэгара.

Ника быстро отключила компьютер и поползла вперед по коридору в поисках выхода.

Большой Сэм и Марено шли по улице, где на каждом столбе были расклеены листовки-обращения к жителям Кадиллак-Хайца о выселении их из занимаемых домов. Это была на редкость убогая улица, грязные фасады домов которой украшали только пожарные лестницы. Мусорные ящики теснились на тротуаре. Фонари с разбитыми стеклами были отключены. В конце улицы было несколько лавчонок с грязными витринами.

— Ну, что дальше? — угрюмо спросил Марено.

— Что, «дальше?» — посмотрел на него Сэм.

— Все! Игра окончена!

— Будет болтать! — оборвал его Сэм. — Берта говорила, что нужно продержаться еще немного.