– Сколько вам зим? Точнее… вы закончили Академию в этом году?
– В прошлом…
Я кивнула – точно настолько зеленый, как предполагалось.
– Как вы умудрились закончить, если попадаетесь на такие простые провокации? В Академии нет пушистых цыпляток…
– Я – менталист…, – он гордо выпятил щуплую грудь. – И нас никто не любит! Поэтому мы все держимся вместе… никто не шутит над менталистами…, – сдулся он.
Я улыбнулась – с одной стороны это хорошо, что он вспоминает Академию так, с другой… эту школу ему придется проходить позже. Наивность не совместима с долгой жизнью.
– Думаю, мы начали неправильно, – я смягчила выражение глаз, добавив тепла, много домашнего тепла – отсвет того, что обычно достается Акселю. Мокрый юнец напомнил мне другого цыпленка, почти такого же взъерошенного и жалкого. Но за спиной Костаса стоит тенью фигура леди Тир, а тут… надеюсь, Таджо хорошо выполняет взятые на себя обязательства. – Леди Вайю. А как вас зовут, о юный сир?
Пауза была длинной, а реакция совершенно не такой, как я рассчитывала – юнец ещё больше насупился.
– Обещаете не смеяться?
Я торжественно кивнула.
– Каро…
Я стиснула зубы, чтобы не заржать, но смех рвался изнутри, и мне казалось, что сейчас лопнут щеки.
– Родители…, – я откашлялась, чтобы замаскировать смешок, – ваши родители хотели… девочку?
Он кивнул, а я всё-таки заржала. Я смеялась так, что тряслись свитки на столе, утирая брызнувшие слезы.
Вьюнош мучительно покраснел так, как краснеют только белокожие – розовый цвет сначала залил лицо, потом плавно перетек на шею, и потом ярко запунцовели уши.
– Вы обещали не смеяться…
– Вайю очень непопулярное имя среди темных, – отсмеявшись поделилась я. – Очень. И не родовое… это в честь светлой пра-пра… Вы знаете много Вайю?
Вьюнош задумался и отрицательно качнул головой.
– Вот, – я подняла палец вверх. – Светлое имя для темной, слабая светлая сила… Надо мной постоянно издевались в школе. Вайю Юстиния, а я предпочла бы, чтобы меня звали Вайю Секундус. Можно было бы сократить, как принято… Мне бы пошло имя Секундус?