— Так и есть, командир. Я, конечно, радуюсь, но…

— Но?

— Но я и представить себе не мог, сколько всего свалится на мою голову. И муштра, и проверка казарм, а также оружия, снаряжения, и забота о провианте. А вдобавок еще — бесконечная писанина.

— Вали ее на Пизона. Я делаю именно так.

— Да, командир, он очень старается. Пизон есть Пизон. Но мы только что получили приказ составить полную опись снаряжения и личного имущества наших солдат. Мало того, из штаба прислали распоряжение до конца недели сдать под расписку в казну все наличные деньги и никому не иметь свыше десяти сестерциев на руках. Скажи, у центурионов всегда такая запарка?

— Нет, сынок, не всегда.

Макрон призадумался. Судя по словам паренька, легион вот-вот должен был сняться с насиженного шестка. Приказ сдать деньги понятен. Монеты весят немало, а ничто лишнее не должно отягощать в походе солдат. А вот со списком имущества дело поинтереснее. Эта затея указывает, что марш будет долгим. И потому у легионеров изымут все личные вещи, чтобы что-то принять на хранение, а что-то продать. Хуже всего, заключил Макрон, что ему придется к месту нового назначения трястись в больничной повозке. Радости от такого путешествия мало. Маршировать, может быть, и утомительнее, но всяко приятней и веселей.

— Известно, куда нас направят?

— Официально нет, командир. Но пробежал слушок, что в Британию. Вместе с другими войсками.

— В Британию? Да на кой она Риму? Дикий сырой остров, там одни топи. Позариться на него может лишь тот, у кого не в порядке с башкой.

— Так говорят, — отозвался Катон. — А потом, командир, где это сказано, что у нашего императора с головой все в порядке?

— Верно замечено, — рассмеялся Макрон. — Послушай, я понимаю, что на тебя навалилась куча всего, но тут уж ничего не поделаешь. По существу, командование центурией и заключается в такого рода работе. Тебе просто нужно малость привыкнуть, а документы и прочее пусть оформляет Пизон.

— Да с этим-то у меня как раз все нормально, — пробормотал Катон. — Загвоздка в другом.

— В чем же?

— Думаю, что во мне, командир. Похоже, я не гожусь для того, чтобы отдавать людям приказы. Не получается у меня, вот и все.

— И почему же?

Катон, переступив с ноги на ногу, покраснел:

— Конечно, я оптион, и по уставу солдаты должны меня слушаться, но это не значит, что им по нраву, когда такой… такой, скажем прямо, сопляк начинает указывать им, чего делать, чего не делать. Нет, они, разумеется, мне повинуются, но без охоты… с ленцой. И без этого… без уважения, что ли.

— Без уважения? Ну так что ж? Уважение не дается со званием или должностью, его надобно заслужить. Все с этим сталкиваются, особенно молодежь. Хитрость в том, чтобы завоевать доверие подчиненных, а остальное… остальное придет.

— Но как мне завоевать их доверие, командир?