Глава 1

— Я бы, пожалуй, на того долговязого ставить не стал, — пробормотал центурион Макрон.

— А почему, командир?

— Да ты только глянь на него, Катон. Кожа да кости! Долго ему против того малого не продержаться. — Макрон кивком указал на другую сторону наспех устроенной арены, где коренастому пленнику вручали щит и меч.

Будучи гладиатором поневоле, коренастый британец неохотно принял непривычное оружие и оглядел своего противника. Катон же присмотрелся к рослому, но худощавому бритту, почти обнаженному, если не считать прикрывавшей чресла набедренной повязки. Легионер, исполнявший обязанности распорядителя боев, бросил ему длинный трезубец. Бритт поймал древко на лету, взвесил в руке и перехватил для лучшего баланса, что выдавало в нем сноровистого и знакомого с этим родом оружия человека.

— Ставлю на долговязого, — заявил Катон.

Макрон развернулся:

— Ты что, спятил? На эту тощую жердину? Да ты вглядись повнимательней!

— Уже поглядел, командир. И готов подкрепить свое решение ставкой.

— Решение?

Центурион поднял брови.

Катон вступил в легион всего-то прошлой зимой, будучи зеленым юнцом, выросшим в Риме, в покоях императорского дворца. А нынче, смотри-ка, уже принимает «решения», как заправский вояка.

— Ну, как знаешь, дело твое.

Макрон покачал головой и устроился поудобнее, ожидая начала схватки, которая завершала игры, устроенные легатом Веспасианом на лесной прогалине посреди походного лагеря Второго легиона. Завтра легиону и сопровождавшим его вспомогательным подразделениям предстояло снова выступить в поход, поскольку полководец Плавт твердо вознамерился захватить Камулодунум до наступления осенней распутицы. Если падет вражеская столица, союз британских племен во главе с Каратаком из катувеллаунов неминуемо распадется.

Для дерзкой высадки на туманные острова, лежащие за проливом северней Галлии, император Клавдий смог выделить всего сорок тысяч человек, и каждый римлянин прекрасно понимал, что бритты значительно превосходят числом силы вторжения. Однако островитяне были разрознены, и римляне резонно полагали, что, ударив в самый центр оплота британского сопротивления и тем самым в зародыше развалив складывающуюся коалицию, они не позволят врагам использовать численное преимущество и, стало быть, обеспечат себе победу. Поэтому легионеры, хотя рвались вперед, утомленные маршем, радовались и короткому отдыху, и возможности развлечься схватками на арене.

Двадцать пленных бриттов разбили на пары и снабдили различными, зачастую непривычными для них видами оружия. Чтобы сделать зрелище еще забавнее, пары формировали по случайному принципу (тянули жребий из легионерского шлема), в результате чего силы некоторых противников оказывались до смешного неравными. Как раз такой обещала стать и эта завершающая схватка.

Носитель орла легиона — аквилифер, выступавший в роли главного распорядителя боев, размашистым шагом вышел в центр площадки и поднял руки, призывая публику к тишине. Его помощники устремились к зрителям, принимая последние ставки, и Катон снова уселся рядом со своим центурионом лишь после того, как поставил на тощего пять к одному. Поставил юноша ни много ни мало как свое месячное жалованье и в случае победы своего бойца мог получить кругленькую сумму. Макрон поставил на мускулистого малого с мечом, однако, взвесив все «за» и «против», решил не зарываться и крупной суммой не рисковать.

— Тихо! Тихо там! — проревел аквилифер, и въевшаяся в плоть и кровь солдат дисциплина тут же дала о себе знать, хотя они и не находились в строю. В считаные мгновения две тысячи только что оравших и жестикулировавших солдат притихли, ожидая начала боя.

— Итак, последний поединок! Справа от меня малый с мечом, крепкий и умелый воин… во всяком случае, по его словам.