— Я не думаю, что в этом есть особая необходимость, — сказал он.

— Ну, мы еще об этом подумаем.

— Вам решать.

Но об этом не могло идти даже речи. Девчонка испытывала его самообладание, а самообладание есть сущность достоинства. Любые дальнейшие встречи один на один будут происходить только по его инициативе.

— Мне, наверное, следует позвонить Марджи?

— Не беспокойтесь. Я сам ей позвоню.

— Спасибо, Джулиан.

Сейчас она прибегнет к еще одной избитой метафоре.

— Вы просто золото.

Повесив трубку, он уставился на стихотворение. Оно притягивало с какой-то тайной силой, силой притяжения мысли. Стихотворение, да теперь это точно стихотворение. Девчонка начала превращать его в искусство. Дурачество, как выразилась она. Он взял в руки листок и был готов уже смять его, разорвать на мелкие клочки или сжечь, как она сожгла «Пеструю ленту», но не смог сделать этого. Оно было слишком хорошо. В основном, конечно же, та часть, которую написал он. Он проанализировал слова в своей части, потом в ее. Его слова звучали умнее. Он почувствовал себя гораздо лучше. Может быть, он может воспользоваться ее строчками. А может быть, это вовсе не ее строчки, а часть стихотворения поэта, с творчеством которого он незнаком. Да, скорее всего, так оно и есть. У него возникло чувство, что вот-вот родится новая строчка, продолжающая стихотворение, и он склонился над листком в ожидании.

Но строчка не рождалась. Ее крупные крючковатые буквы ужасно раздражали его. Он позвонил Марджи.

— Как забавно! Я как раз собиралась позвонить вам.

— Да, довольно забавно.

— У меня есть еще ученики для вас, — сказала Марджи, — Векслеры в Вест-Хартфорде. У них близнецы, которые учатся в Уилстоне, а еще Мандевичи из Манчестера. А еще есть возможность…

— Боюсь, что я не смогу, Марджи.

— Что случилось?

— Несмотря на то что мне очень нравится эта работа, я не смогу работать в центре репетиторов. По крайней мере, сейчас.

— Не сможете работать? Я что-то вас не понимаю.

— Я начал работать над большим проектом.

— Это как-то связано с репетиторством?