– Жилой отсек разбит на кубрики, в каждом по четыре ложемента. Ну, кают-компания есть… но в основном вся жизнь идет в кубриках.

– Это из-за излучения.

– Да. Я все забываю, что ты медик. Большой жилой отсек сделать не получается, потом у что тогда придется генерировать электромагнитное поле на большей площади, а это вредно для человека. Вот, нашли компромисс.

– Скучно будет.

– Да не успеешь соскучиться. Лететь десять дней, так что…

– Это похоже на старт с Байконура?

– Нет, совсем нет. Просто в космосе два корабля расстыковались – один полетел в одну сторону, другой в другую.

– Я, наверное, крошки съесть не смогу…

– Ну поначалу да. Привыкнуть надо.

– А ты много летал?

– Как сказать… Вообще много. Но половина командировок у нас по планете – в Китай, в Индию, а в космосе я на орбите был, на Луне, на Марс была командировка. К звездам не летал, туда лучше либо в один конец лететь, либо раз слетал, и хватит.

– Не хочешь лететь?

– Хочу – не хочу… надо, – Прошин вздохнул. – А ты? На Муроме своих врачей нет?

– У меня в семье все врачи – мама, папа, дедушка с бабушкой, брат старший, – Светлана улыбнулась. – Что?..

– Ваша улыбка, – сказал Прошин. – Тысяча звезд…

– Ловелас, – Светлана, смеясь, шлепнула его по плечу.

– Да ладно, ловелас вон на гитаре тренькает… – Прошин засмеялся вслед за девушкой. – Так что там с семьей?

– Династия, – сказала Светлана, – все врачи, все разговоры дома про медицину, когда пришла пора выбирать профессию… выбора-то и не было.

– Нет, это понятно… но ты же собралась лететь… Ты вообще представляешь себе, как это далеко?

– На Муроме сложная микробиологическая обстановка, – сказал Светлана, – жаркий влажный климат, много животных, растений. Дети постоянно болеют, карантин объявляется по всей колонии, не то что в одном городе, а врачей-специалистов, у кого за плечами школа, там нет и готовить некогда.