— Извините, сэр.

— Я сам виноват, сержант. Вы здесь ни при чём. Вон там у нас двадцать человек. Я не предполагал, что вы сумеете пробраться так далеко незамеченными.

С дороги донёсся шум автомобиля. Через минуту показались широко расставленные фары «Хаммера» — нового, более крупного воплощения древнего «джипа». Это означало, что учения завершились. «Убитый» майор встал и отправился за своими солдатами. Капитан Рамирес поступил так же.

— Это был последний экзамен, парни, — сказал он отделению. — Постарайтесь выспаться как следует. Отправляемся сегодня вечером.

— Этого не может быть, — произнёс Кортес. Он прилетел в Атланту из международного аэропорта «Даллес» первым же рейсом. Там его встретил сотрудник на взятом в аренду автомобиле, и теперь они обсуждали полученную информацию в полной безопасности, которую создавала случайная машина, едущая с предписанной законом скоростью по кольцевому шоссе вокруг Атланты.

— Считайте это этапом психологической войны, — отозвался спутник. — Никакого смягчения наказания в обмен на признание вины, ничего. Это рассматривается, как простой суд над убийцами. Рамону и Хесусу не на что надеяться.

Кортес смотрел на проносящиеся мимо машины. Его совершенно не интересовала судьба двух sicarios, которых было так же легко заменить, как всяких других террористов, и которые ничего не знали о причине убийства. Он думал о ряде сведений, на первый взгляд ничем не связанных между собой, которые так или иначе выстраивались в серию американских операций по сдерживанию. Исчезает необычно большое количество самолётов с грузом наркотиков. Изменилось отношение американцев к делу об убийстве. Директор ФБР занимается чем-то, что не нравится ему самому, и его личная секретарша об этом не знает ничего конкретного..«Правила меняются». Это может означать что угодно.

Что-то крайне серьёзное. Даже исключительное. Но что именно?

У Кортеса было немало хорошо оплачиваемых и весьма надёжных осведомителей в государственных учреждениях Америки, в таможенной службе, Управлении по борьбе с наркотиками, береговой охране, и ни один из них не сообщил ничего необычного. Сотрудники агентств по охране законности и порядка ни о чём не подозревают — за исключением, может быть, директора ФБР, которому это не нравится, но который скоро вылетает в Колумбию...

Какая-то операция по сбору сведений... нет. Активное противодействие? Эта фраза из обихода КГБ могла значить что угодно, начиная с подачи дезинформации и кончая мокрыми делами. Пойдут ли на это американцы? В прошлом этого никогда не происходило. Кортес, угрюмо нахмурившись, смотрел на проносящийся пейзаж. Он опытный разведчик, и его профессионализм в том, чтобы на основании отдельных бессвязных фактов определить, чем занимаются люди. То, что он работал на человека, которого презирал, не имело значения. Для Кортеса это было делом чести, и к тому же американцев он презирал не меньше.

Итак, чем они занимаются?

Кортес был вынужден признаться себе, что не знает; однако через час ему придётся подняться на борт авиалайнера, а через шесть часов сказать своему хозяину, что у него нет объяснений. Это тревожило его.

Что-то крайне серьёзное. Правила меняются. Директору ФБР не нравится происходящее. Его секретарша ничего не знает. Поездка в Колумбию сохраняется в секрете.

Кортес успокоился. Чем бы это ни было, непосредственной угрозы здесь нет.

Картель хорошо и надёжно обезопасил себя. У них будет время проанализировать ситуацию и принять меры В цепи контрабанды наркотиков участвует множество людей, которых можно принести в жертву, они даже будут бороться за то, чтобы им предоставили такую возможность. С течением времени картель, как всегда, сумеет приспособиться к новым условиям. Кортесу нужно всего лишь убедить своего хозяина в этом простом факте. Какое дело эль хефе до Рамона, Хесуса или другой мелкоты, что перевозит наркотики или в случае надобности занимается убийствами?

Главное — это обеспечить непрерывные поставки потребителям.

Он снова задумался об исчезающих самолётах. В прошлом американцам удавалось ежемесячно перехватывать одну-две машины — это ничтожно мало при всех их радиолокационных станциях и туче истребителей. Однако в последнее время пропало сколько? Четыре самолёта с грузом наркотиков за две недели? Почему?

Американцы не знали, что при транспортировке всегда происходили «технические» потери — за этим военным термином скрывались всего лишь катастрофы машин и ничего таинственного. Одной из причин, почему его хозяин нанял Ларсона, и было желание уменьшить эти случайные потери: причём на первых порах положение действительно улучшилось — до последнего времени. Почему такой неожиданный скачок? Если бы американцы перехватывали эти самолёты, их экипажи появлялись бы в судах и тюрьмах, ведь так? Кортесу пришлось отказаться от такой версии.

Может быть, саботаж? Что, если кто-то устанавливает на самолётах взрывные устройства, как это делали арабские террористы? Маловероятно... А если нет7 Кто-нибудь занимался проверкой? Для этого не требуется мощной бомбы. На низко летящем самолёте даже небольшое повреждение поставит пилота в опасное положение, из которого выйти намного труднее, чем на самолёте, совершающем полёт на большой высоте. Даже простой детонатор может привести к катастрофе, и взрывчатки не потребуется... да, это следует проверить. Но тогда кто устанавливает на самолётах взрывные устройства? Американцы? Вряд ли.

Слишком велик политический риск. Кто тогда? На эго могли пойти колумбийцы.