— Умер? Что… Когда Уиллоу тебе звонила? Глаза Фила запылали.

— Только что. Из машины. Она боится, что вово может напасть и на нее. Она уехала из дома, пока Гимми там все не осмотрели. Попросила меня позвонить тебе, и чтобы ты потом позвонил ей. Я сейчас же еду в аэропорт. Ты, пожалуйста, забери меня оттуда.

— Подожди, подожди, это все так… — Фил растерянно замолчал.

Кевви, которая с любопытством прислушивалась к разговору, улыбнулась и протянула ему жевательную резинку. Фил отрицательно помотал головой. Ни разу Кевви не удалось еще правильно отреагировать на его состояние, да и не только на его — она вообще не разбиралась в людях и в компании обычно внимательно смотрела на разговаривающих, чтобы правильно угадать момент и начать смеяться.

— И что ты собираешься делать? — спросила крошечная фигурка Джейн. Ее острый подбородок дрожал.

— Я позвоню Уиллоу, потом возьму машину Кевви, поеду на Пало-Альто и оттуда позвоню тебе по ювви. И, да, потом заберу тебя. Джейн… ты уверена, что отец погиб? Могло ли такое быть, что вово убило его? Это же просто арт-голограмма, так, для развлечения, их Па делал для продажи! Вово — это одна сплошная математика и всякая дребедень!

— Уиллоу сказала, что вово крутило па, словно тот был просто мешок с мусором. Она так сказала. И была просто в истерике. Господи, ей не надо было садиться за руль!

— Я позвоню ей. Я люблю тебя, Джейн.

— Я тоже люблю тебя, Фил. Крепись. Вечером увидимся. Я сейчас же еду в аэропорт.

Фил выключил ювви, и комната погрузилась в тишину. В глазах у него было странное ощущение — они словно распухли, надулись изнутри и болели. Глаза хотят, чтобы из них пролились слезы, но пока что они сухие. Фил представил себе, как выглядит вово, забравшееся в голову отца. Из глаз отца бьют лучи света, словно из фар автомобиля.

— О, бедненький Фил, — раздался рядом голосок Кевви. — Как ужасно потерять отца. Но я с тобой, и я хочу, чтобы ты это знал. Как же могло такое случиться с вово? Это же просто голограмма. И Уиллоу сказала, что вово убило твоего отца? Как это могло произойти, ведь это просто пучок разноцветного света? Гимми на это не купятся. Уиллоу нужно сейчас же позвонить адвокату.

— Слишком… — начал было Фил, но потом махнул рукой и замолчал. То, что он хотел сказать и что прозвучало только в его голове, было: «Слишком богатая у тебя фантазия, только о гадостях и можешь думать», но у него сейчас душа не лежала к ругани. Неспособность Кевви понимать чувства других людей была настолько очевидной, что порой Филу казалось, что его теперешняя подруга больна, и с таким симптомом в самую пору лечь в больницу. Конечно, Кевви постоянно жевала пластинки с усилителем психо-чувствительности, скорее по привычке, в безуспешных попытках исправить свой психологический дефицит.

— От пси-жвачки состояние делается какое-то раздвоенное, как от рекламы, где вещают нараспев.

Таким образом, если у кого от пси-жвачки чувствительность и повышалась, то только у Кевви по отношению к самой Кевви. За тот краткий миг, пока рука Фила совершала взмах, эти полные раздражения мысли пронеслись в его голове. Он напомнил себе, что любит Кевви. Просто смерть отца выбила его из колеи и сделала таким раздражительным.

Па умер. Фил застонал и поднялся с постели, при этом его стон превратился в приглушенное мычание. Боль была сильной, настолько, что для облегчения ему просто необходимо было произвести какой-нибудь звук.

На ночь он надевал только белую майку. Зад у него был худой и маленький, а ноги короткие и тощие. Мать Фила Ева была гречанкой, а отец Курт — немцем. Волосы на теле и подбородке у Фила были темные, а на голове — светлые, жидкие и свисали сосульками. Глаза, полуприкрытые веками, и живые губы, часто кривящиеся в сардонической улыбке, придавали ему рассеянный вид любителя кутнуть, но это было ошибкой. Фил в жизни не пробовал наркотики и редко выпивал. Когда во время школьных тестов выяснилось, что у него имеются наследственные гены пристрастия к наркотикам и алкоголю, он принял это известие слишком близко к сердцу и поклялся, что всю жизнь останется трезвенником. Для человека такого юного возраста решение было принято более чем взрослое — что добавляло Филу, кроме того, дополнительный бонус в противостоянии с Куртом, который был не дурак гульнуть и опрокинуть стаканчик-другой.

В комнате Фила царил колоритный бардак, да и форма комнаты была странной, наклонные стены сходились высоко под потолком. Наверху комнаты было много свободного пространства, для заполнения которого Фил собственноручно сделал нескольких роботов-минидирижаблей, и они непрерывно кружили под потолком, напоминая медленных, ленивых тропических рыб. Делать летательные аппараты различных конструкций было хобби Фила. Минидирижабли были для него чем-то вроде домашних зверей, и Фил всем им дал имена: один из дирижаблей, само собой, звался Лед Зеп, другой — Граф Зет, был еще Макон, Пенил Имплант, а самый большой и яркий — Уфин Вово. Имя последнего происходило от знаменитого отцовского вово, которое покончило с Па самым ужасным образом всего час тому назад. Па умер. Жизнь ничего не значит.

Продолжая рассеянно что-то напевать, Фил достал из шкафа и надел толстый свитер в обтяжку. Было раннее утро, и из окна сочился серый рассветный сумрак. Кевви тоже поднялась и сейчас сидела в кресле на колесиках возле письменного стола, жевала пси-жвачку и смотрела на него.

Рывком распахнув дверь своей комнаты, Фил выглянул во внутренность того, что имело вид фабричного цеха. Его комната находилась внутри зала большего размера, а точнее сказать, комната Фила представляла собой большую деревянную призму на ножках, устроенную в глубине бывшего склада, расположенного в прибрежной наземной части порта Сан-Франциско. Какие-то неизвестные дизайнеры разделили склад на шесть частей, и Фил снял одну из них себе под жилье. Кроме него там проживали еще двое: парень по имени Дерек и женщина по имени Калла. Дерек был художником-хаотистом, Калла консультантом-генетиком, а сам Фил работал поваром в дорогом ресторане. Каждый из них снимал отдельный деревянный домик-комнату внутри большого помещения.

Квартиры Фила и Каллы были установлены на ножках, тогда как домик Дерека был подвешен к потолку на тросах. Огромное пустое пространство на полу склада оставалось свободным для множества других целей. Все три домика напоминали собой птичьи ящики внутри птичника — причем в случае Фила это буквально так и было, поскольку сам он сконструировал свое обиталище, взяв за образец домик крапивника, какие мальчишки мастерили в школе на уроках труда. Он даже устроил в своем домике круглую дверь, но, споткнувшись несколько раз о порожек, решил пойти на компромисс и сделал низ двери прямым, вровень с полом.