— Вряд ли Рикки еще там, — сказал он. — Слишком уж поздно.

— Похоже, что-то срочное.

— Все дела? Может, до утра подождать?

— Но…

— А «Риголетто»? Стоит ли портить вечер? Давайте что-нибудь выпьем. Хорошее крепкое виски должно заглушить привкус тех отвратительных коктейлей.

Портия откупорила бутылку «Кардью», которую когда-то покупала для Романа и так и не сумела угостить его. Это было по-своему символично. Она так и жила все время — нетронутая, ожидающая. Конечно, угощая другого мужчину, совершенно не обязательно… Не обязательно?

— Позвольте предложить вам одну? — Д"Арси протянул ей раскрытый позолоченный портсигар.

— Я вообще-то не курю.

— И я не курю — не курю табак. Это кое-что другое, причем лучших сортов. Именно такие предпочитает принцесса Диана, я слышал.

— Ах травка. Когда-то в колледже… Что вы сказали, принцесса Ди?

— Да, говорят. Лично я представлен не был, но общие знакомые есть.

Надо было, конечно, отказаться, остановить его. Ну и что, что принцесса! Но Д"Арси уже зажимал между зубами две сигаретки, раскуривая их данхилловской зажигалкой. В колледже они всегда курили одну по кругу, и она всегда была какая-то жеваная, что ли.

— Они очень мягкие, — уверял Д"Арси. — Членам королевской фамилии приходится соблюдать осторожность.

Портия сделала глубокую затяжку, стараясь быть столь же изощренной, как и курильщицы травки в Букингемском дворце. Она даже не закашлялась.

— Может, посидим и просто послушаем музыку? — предложил Д"Арси. Казалось, нет ничего необычного в том, что они сели так близко друг к другу.

— Вы знаете, на чем все сейчас помешались в Париже?

— Нет. На чем?

— А разве в колледже вы не делали то же самое? Вот таким образом?

Он сделал глубокую затяжку и с силой привлек Портию к себе. Губы их соприкоснулись. Она почувствовала, как ее губы раскрываются и дым из его рта проникает в нее глубоко-глубоко, дым дважды сладкий, дважды одурманивающий. Ладонь его ласкала ее грудь, низко открытую декольте. Портия не придавала этому значения, как не придала значения и тому, что другой рукой он расстегнул ей сзади молнию на платье, а в следующую минуту груди и плечи ее были обнажены.

Они слушали музыку Верди, и он ласкал ее, осторожно и нежно. Портия все хотела заговорить с ним, хотела, чтобы он говорил, ведь голос его казался просто совершенством для таких слов. А он молчал. Молчала и она. То ли музыка ей мешала, то ли дым заполонил уже не только легкие, но и голову, но говорить было почему-то трудно.