Ехали споро, молча, Джангиров лихорадочно соображал, а Потапов курил свою вонючую сигарету, еле заметно улыбаясь, рассматривал с удовольствием Кремль, и Джангиров готов был поклясться, что его спутник чисто профессионально прикидывает — вместятся ли в случае чего все обитатели из-за высоких кирпичных стен в его хозяйство? И вздыхал огорченно — нет, все-таки, по традиции, часть придется уступить «Матросской Тишине».
Потапов неспешно сказал:
— Ты человек хитрый, мудреный, на верхах летаешь. Тебе советы тюремного опорка не нужны. Но я бы, если ты меня спросишь, сказал тебе пару мыслишек…
Джангиров резко повернулся к нему:
— Не выламывайся! Говори!
— То, на что ты меня толкаешь с этим ненормальным идиотом, делают только в двух случаях… К примеру — родная кровь ревмя ревет от боли и страха… Или если студеная вода беды под горлышко подкатывает…
Потапов выкинул зловонящий окурок в окно и замолчал.
— Ну? — требовательно подогнал его Джангиров.
— Баранки гну! У тебя ни того, ни другого с этими уродами не наблюдается. Родня он тебе — десятая вода на киселе, а дела они тебе делали вспомогательные. По-своему, если его не будет, прости меня Господи, тебе же самому лучше. И бьешься ты потому, что тебе, по законам гор, нужно показать всем, будто ты для спасения племяша-единокровца сделал все возможное. Так ты это показал уже! Я тебе даже могу подсобить, чтобы ты еще больше показал. А сверх, Петь, ничего нельзя сделать. А всей твоей нагорной кавказской мешпохе есть всегда хорошее объяснение: Потапов — сука, тюремный скот в сапогах, не смог, гад, и не захотел сделать, и нет, мол, на него никакой управы…
Джангиров пожал плечами:
— Что значит нет никакой управы? На всех есть управа.
— А на меня управы нет, — шевельнул в ухмылке глиняные губы Потапов. — Меня можно только убить… Так это никому не выгодно… А ссориться со мной глупо, как с хирургом перед операцией. Все ко мне попадут! Знаешь, кто не был — тот побудет, а кто был — не позабудет…
— Что же ты предлагаешь? — спросил Джангир.
— Не суетиться. Не надо дергаться. К концу недели мы твоего сумасшедшего в установленном законом порядке кончим…
Джангиров заметно дернулся, а Потапов успокаивающе положил ему руку на плечо:
— Да брось ты, Петро! Мы ведь не дитятки малые. Все когда-то помрем… Расстрел — это быстро и не больно совсем…
— Не больно, мать твою! — взвыл Джангиров. — Ты что, пробовал?
— Пробовал, — спокойно заверил Потапов. — Других пробовал… А ты сможешь выполнить перед сородичами и подельниками свои обязательства…
— Каким образом? — поинтересовался Джангиров.
— Честью джигита! Отстоишь! Тут такое дело — до исполнения приговора я ничего не смогу сделать. Сто глаз вокруг за каждым моим шагом следят. А после исполнения, когда мы его в крематорий повезем, — вот это только один наряд знает, кого они везут. Тебе же нужно традицию поддержать, себя проявить и понт национальный дожать — надо джигиту могилу иметь! Чтобы положить бойца в землю честь по чести, чтобы потом родным косточкам поклониться можно было. Правильно я понимаю?